Книга Седьмая жертва - Кеннет Дж. Харви

— Найди мне эту крысу. Если он не ходит к больной мамаше и не молится в церкви, тогда ты им займись, раскрои его никчемную индейскую шкуру на двадцать кусков, по одному на каждую штуку баксов, которую я даю.

Голос в трубке сказал Ньюлэнду, что, по всей видимости, Дэниел Ринг, он же Небесный Конь, уехал из города сразу же, как вышел из тюрьмы. Он освобожден условно-досрочно и находится под надзором.

— Плевать, найди его мне.

Ньюлэнд бросил трубку, думая, что трудненько будет заменить такого человека, как Небесный Конь. Он действовал без эмоций, а в их деле это превосходное свойство. Бесстрастный индеец, мечтающий отомстить бледнолицым. Тоже мне индейцы с идейной позицией, сказал себе Ньюлэнд. Канадские ниггеры. Он уставился на разбросанные по столу цветные фотографии. Масса молодых тел. Он подумал о той девчонке, которая у него была вчера, беглянка, которую он уговорил удрать от монахинь в приюте для беспризорных детей Тринити-Хаус. «Будешь сниматься в кино, — сказал он ей. — Обещаю». Это чего-то да стоило. Он усмехнулся про себя, губы разъехались, ухмылка прорезала глубокие ямки на обеих щеках, а он сгреб фотографии в ящик, задвинул его и посмотрел в окно на Бей-стрит, где виднелись шпиль башни «Си-Эн» и сводчатая крыша стадиона «Небесный купол».

— Чертовы канадцы, — проворчал он. — Воруют наш бейсбол.

Торонто по сравнению с Нью-Йорком был просто детским садом. Здесь было больше свободного места, меньше подозрений, больше возможностей, правительство посговорчивей, с широко распахнутыми для американских предпринимателей дверьми и канадцы, мнившие себя такими непорочными, а свою родину не подверженной коррупции. Прямо анекдот! Кучка долбаных слабаков.

Ньюлэнд нажал кнопку на телефоне и снял трубку.

— Подгони машину к входу.

— Есть, — односложно ответил голос из трубки.

Ньюлэнд подумал о маленькой Дженни, будущей кинозвезде. Такую нетрудно будет уложить перед камерой. У нее склонность к приключениям, постоянная готовность лезть в драку, а таких можно заставить делать все, что угодно. Он обаяет ее вниманием, заморочит голову трюками. Подберется близко, играя в милого папулю, которого у нее никогда не было, а если это не сработает, тогда он просто возьмет ее на слабо, и она через секунду будет стоять голая. Пригласит на романтический ужин, где-нибудь, скажем, в Йорквиле. Это всегда производит впечатление на девушек. Плюс еще красивое платье и макияж. Девчонки теперь вечно глазеют в телевизор на эти передачи про переодевание и перемену имиджа. Там всех переделывают, как будто они недостаточно хороши такие, как есть. Телевидение избавило его от уймы работы.

Дженни так умоляла: «Не надо, папа, не надо», пока он ее обрабатывал, что это его дико возбуждало, да и на видео, которое он планировал снять, будет смотреться отлично. Он поблагодарил святош за инцест и насилие. За всевозможные пытки, которые гнали девчонок из всех канадских захолустий в Торонто. Иначе, подумал он, откуда бы взялись жертвы? Никто бы не стал разнюхивать о его фильмах. Никому не пришло бы в голову так отчаянно ему доверяться. Никто не подарил бы ему такого непереносимого восторга.

3

Нью-Йорк

Презентация рекламной кампании для «Адачи» прошла как по маслу. Алексис аплодировали стоя, начиная с президента Ки Адачи, и это ее даже напугало. В последние дни, работая над проектом, она почти не спала, и, когда вдруг мужчины повставали с мест, она вздрогнула. Ей удалось прекрасно скрыть свое волнение, удержав его внутри, так что никто ничего, кажется, не заметил.

Морти поздравил ее после ухода представителей «Адачи», он улыбнулся ей, широко растягивая закрытый рот, эта улыбка придавала ему вид мальчишки, хотя Морти было уже под сорок и он начинал лысеть. А несколько лишних килограммов выдавали в нем подростка, которого слишком часто обзывали на переменах. Тихий, чувствительный, но нуждающийся в том, чтобы его считали твердым.

Морти сказал Алексис, что в конце недели придет новый клиент и было бы хорошо, если она поприсутствует на встрече, при условии что сумеет выкроить время для дополнительной работы.

— Какие проблемы, — сказала она, чувствуя трепет, пробиравший ее всякий раз, когда она снимала графики со стенда, выключала компьютер и смотрела, как гаснет большой экран для презентаций.

— Новый клиент, — заговорил Морти, глядя вдаль на Центральный парк, маячивший на севере, здание зоопарка из трех секций и дальше. — Но сначала, — сказал он, снова переводя взгляд на нее, — тебе надо передохнуть. Может, возьмешь завтра выходной?

— Очень любезно, мистер Рикнер, — улыбнулась Алексис, ей бы хотелось надеяться, что он не заметил, как она нервничала во время презентации. — Но с чего это вдруг? Ты что, заигрываешь со мной?

— Очень смешно! — Он отвернулся, взялся за дверную ручку, чтобы выйти из зала презентаций. — Ты просто это заслужила.

Морти знал, как она вымоталась, и Алексис читала сочувствие в его взгляде. Возможно, ей и правда нужно отдохнуть. Она очень много работала. Потом еще эти проблемы с Дэрри, а теперь ей и вовсе стало мерещиться, будто кто-то зовет ее по имени. Давным-давно, еще в Лос-Анджелесе, когда она подростком покуривала анашу, она еще могла усомниться в своей адекватности. Она галлюцинировала, впадала в бредовое состояние. В голове появлялась легкость, когда находил кайф, появлялось чувство дезориентации. Но те дни прошли. Она закончила Калифорнийский университет, переехала в Нью-Йорк, и у нее все получилось, точка. Переживать, казалось бы, не о чем, но почему-то вырвался тяжелый вздох.

— А как же кампания по безопасности движения для Хадсон-Вэлли? — спросила она.

— Меня вполне устраивает то, что ты уже наработала. «Экономишь минуты, теряешь все». Это очень хорошо. Это мы им впарим без проблем. Я сейчас даже сам думаю об этом, когда обгоняю кого-нибудь на шоссе. Если уж на меня подействовало, значит, точно пройдет.

— Морти Рикнер, человек — целевой рынок. — Она широко улыбнулась ему, устало, но искренне.

Морти открыл дверь.

— Вот что я скажу тебе, Алексис, потому что не хочу быть никчемным хамом. Ты отлично работаешь и можешь надеяться на повышение. Я думаю, ты его заслужила. И я надеюсь, что ты считаешь меня справедливым. Если нет, скажи. — Он поднял брови. — Скажешь мне?

— Совестливый рекламщик, — поддразнила она его, складывая цветные иллюстрации в папку на «молнии».

— Нет, я серьезно.

— Знаю, Морти. Правда. — Она подняла глаза. — Спасибо. Ты справедливый. Поэтому я до сих пор здесь и торчу. Я же ушла от Ван Харта, чтобы работать у тебя, верно? Что, нет?

— Я просто стараюсь делать как лучше. Ничего особенного.

— Я знаю.

Он вышел, и Алексис смотрела ему вслед. Он на нее запал. Можно не сомневаться. Он старался быть милым, даже чересчур милым, непонятно, если он такой симпатяга, то какого черта занимается рекламным бизнесом? Может, он втихомолку приковывает людей цепями у себя в подвале и проводит над ними жутковатые маркетинговые эксперименты. Ей сделалось смешно, до чего же она стала испорченная за последние годы. «Или, может, мне просто надо выспаться, — сказала она про себя. — Просто выспаться, и все пройдет».