Книга Пик Дьявола - Деон Мейер

Они были недосягаемы. За зеркальным стеклом стояло восемь человек, но Тобела видел только тех двоих. Его жгла ненависть. Они были молоды и совершенно не раскаивались; стояли, презрительно усмехаясь — «Подумаешь, ну и что?» — и вызывающе глазели в сторону стекла. Некоторое время Тобела обдумывал такую возможность: сказать, что он никого не узнал, а потом подкараулить их у выхода из полицейского участка с охотничьим ружьем… Но он был не готов, не успел изучить все выходы из здания и окружающие улицы. Он поднял палец, как ствол пистолета, и сказал старшему инспектору:

— Вон они, номер три и номер пять.

Он не узнал собственного голоса, как будто слова произнес какой-то незнакомец.

— Вы уверены?

— Совершенно уверен, — ответил Тобела.

— Три и пять?

— Три и пять.

— Мы так и думали.

Его попросили подписать протокол. Больше он ничего не мог сделать. Тобела подошел к своему пикапу, отпер дверцу и сел за руль, помня о ружье за сиденьем и о двух мерзавцах, которые спрятаны в полицейском участке. Интересно, что сказал бы старший инспектор, если бы Тобела попросил его на несколько секунд оставить его с преступниками наедине? Ему хотелось вонзить им в сердце длинный нож. Некоторое время он задумчиво рассматривал вход в полицейский участок, а потом повернул ключ зажигания и медленно уехал прочь.

3

Прокурором была женщина-коса;[3]у нее в кабинете было много бледно-желтых папок с делами. Они лежали повсюду. Стол был завален ими; кипы папок валялись еще на двух столах и на полу, и им с трудом удалось пробраться к стульям и сесть. Женщина-прокурор смотрела мрачновато и чуть рассеянно, как будто ее внимание делилось между всеми бесчисленными документами, как будто ей было тяжеловато нести груз ответственности.

Она объяснила Тобеле: на суде она будет выступать обвинителем. Ей необходимо подготовить его, главного свидетеля обвинения. Они вместе сумеют убедить судью в том, что обвиняемые виновны.

Это будет просто, сказал Тобела.

Это никогда не бывает просто, возразила прокурор и кончиками большого и указательного пальцев поправила на носу очки в золотой оправе, как если бы они ей жали. Она подробно расспросила Тобелу о дне гибели Пакамиле; она помногу раз задавала ему одни и те же вопросы — до тех пор, пока не уяснила себе картину случившегося. Когда они закончили, Тобела спросил, какое наказание назначит им судья.

— Если их признают виновными!

— Когда их признают виновными, — уверенно ответил он.

Прокурор поправила очки и ответила, что подобные вещи невозможно предсказать. Один из обвиняемых, по фамилии Коса, уже сидел в тюрьме. А вот для второго, Рампеле, это первая судимость. И еще он, Тобела, не должен забывать, что обвиняемые вовсе не имели намерения убивать ребенка.

— Что значит — «не имели намерения»?

— Они заявят, что никакого ребенка не видели. Они видели только вас.

— Какой им дадут срок?

— Десять лет, может, пятнадцать. Наверняка не скажу.

Он долго сидел и молча смотрел на нее.

— Такова система, — сказала женщина, как бы оправдываясь и пожимая плечами.

За день до начала судебного процесса он приехал на своем пикапе в Умтату, потому что ему нужно было купить пару галстуков, куртку и черные туфли.

Он стоял в новой одежде перед большим зеркалом.

— Круто, очень круто! — похвалил продавец, но Тобела не узнал себя в зеркале — лицо было незнакомым, а щеки и подбородок — он не брился со дня гибели мальчика — поросли густой седой бородой. Он выглядел безобидным и мудрым, как отшельник.

Глаза завораживали его. Неужели это его глаза? Они не отражали света, как если бы были внутри пустыми и мертвыми.

Всю вторую половину дня он неподвижно лежал на своей кровати в отеле, закинув руки за голову, и предавался воспоминаниям.

Пакамиле в сарае за домом в первый раз доит корову — пальцы его напряжены, он слишком спешит, дергает за соски. Огорчается, что молоко никак не выходит… Но вот наконец на пол под углом падает первая струйка молока, и мальчик торжествующе кричит: «Тобела! Смотри!»

Маленькая фигурка в школьной форме, которая ждет его каждый день, — носки спущены, рубашка вылезла из брюк, непропорционально большой рюкзак за плечами… Радость в глазах всякий раз, когда он видит подъезжающий пикап. Если Тобела приезжал за ним на мотоцикле, Пакамиле сначала оглядывался по сторонам — он хотел убедиться, что мотоцикл видят его друзья. Только он ездит домой на таком классном байке!

Иногда у него ночевали друзья; четыре, пять, шесть мальчишек таскались по двору хвостом за Пакамиле.

— Все эти овощи посадили мы с папой! Смотрите, папа сам посадил люцерну!

Вечер пятницы… Для детей в гостиной расстелены надувные матрасы. Дом ходит ходуном… Тогда дом был полон… Полон.

Пустота давила на Тобелу. Как тихо! Какой разительный контраст по сравнению с тем, что было при Пакамиле! В душе Тобелы зрел вопрос: что дальше? Он пытался уйти от ответа, но полностью заглушить вопрос не удавалось. Тобела долго размышлял о том, как будет жить дальше, но пока понимал лишь одно: Мириам и Пакамиле были смыслом его жизни. А теперь у него ничего не осталось.

Он встал только раз — в туалет и попить воды. Потом снова лег. Под окном шипел и плевался старый кондиционер. Тобела уставился в потолок. Скорее бы прошла ночь! Завтра суд.

Обвиняемые, Коса и Рампеле, сидели рядом и нагло смотрели ему в глаза. За ними стоял адвокат, высокий, атлетически сложенный индус в черном костюме и лиловом галстуке. Пожалуй, он выглядел излишне пестро.

— Мистер Мпайипели, судя по вашим словам, вы фермер.

Тобела промолчал, потому что не услышал в словах адвоката вопроса.

— Это так? — Голос у индуса был мягкий, вкрадчивый, негромкий — как будто он беседовал со старым приятелем.

— Да, так.

— Но ведь это не совсем верно?

— Не понимаю, что…

— Мистер Мпайипели, сколько времени вы пробыли так называемым фермером?

— Два года.

— А чем вы занимались до того, как переключились на сельское хозяйство?

Женщина-прокурор вскочила и поправила очки на носу.

— Протестую, ваша честь! Профессия мистера Мпайипели не имеет никакого отношения к делу.

— Ваша честь, биография свидетеля имеет отношение не только к достоверности его показаний, но также и объясняет его поведение на автозаправочной станции. У защиты есть серьезные сомнения в версии событий, изложенной мистером Мпайипели.