Книга Homefront. Голос свободы - Раймонд Бенсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хоппер, готовность к эвакуации. План мы обсуждать. Дорога домой через старое кладбище и поле для гольф. Прием.
«Домом» называлось убежище боевой группы из Монтроуза, к юго-востоку от городских трущоб, на границе с заброшенным пригородом. Когда из Юты подошла группа Зиапа, в «Доме» стало многолюдно, но они, борцы за общее дело, нормально уживались и помогали друг другу. Делили еду, воду, другие припасы, спали, учились воевать, строили планы атак на врага. Как любой очаг сопротивления, для корейцев они были целью номер один, так что каждый день партизаны ходили под смертью и в безопасности были лишь до тех пор, пока враг не обнаружит «Дом»…
Коппл нажал на кнопку рации.
– Это Коппл, слышим тебя хорошо, ждем сигнала. Со станции какие новости? Прием.
– Дал ему пять минут, прием.
– Лучше бы две, конец связи.
Тут корейцы взялись за автоматы и начали поливать очередями дорогу и дома перед собой. Огонь был такой плотный, что жалкой кучке американцев оставалось лишь прижаться к земле и не высовываться.
«Голиаф» бездушно и бездумно оборонял шоссе, отражая снаряды противника и поливая адским пламенем наступающих огненных муравьев.
В сотне ярдов от места схватки, старое здание радиостанции тряслось от близких разрывов. Радиолампы усилителя вспыхнули ярко-ярко и погасли. Бен треснул кулаком по пульту:
– Келси, черт, напряжение упало!
Та метнулась к чихающему генератору.
– Ничего не понимаю, мы же его заправили. В баке должно быть топливо. Погоди-ка… Ясно, регулятор напряжения разболтался. Сейчас все будет.
Бензин для генератора был на вес золота. Бен и Келси хранили запас дефицитной жидкости и тратили его только на выход в эфир. Бензин превратился в роскошь еще до ЭМИ; уже тогда его могло себе позволить лишь богатое меньшинство. Теперь же за канистру спокойно могли убить. Станций техобслуживания, на которых можно было купить топливо, было немного; стояли они далеко друг от друга, их защищала могучая система безопасности и вооруженная охрана. Тем не менее, процветала подпольная торговля бензином. Топливо везли контрабандой через границу Канады и Мексики, не попавших под ЭМИ. На черном рынке за углеводороды просили меньше, чем на станциях ТО, однако цены все равно кусались. Как говорили в былые времена, бензин был на вес золота. Или наркотиков.
Хрипящая рация разразилась приказами.
– Уокер! Две минута! Как понял? Прием.
– Вас понял!
– Труба горн, да? Беги сразу!
У одного бойца в отряде был горн. И каждый день он выдавал всю программу от «побудки» до «отбоя», не исключая «на обед». Сейчас Зиап имел в виду обычный сигнал «к отступлению», услышав который, Келси и Уокер должны будут бежать со всех ног.
Келси покрутила какие-то регуляторы на генераторе, а затем пнула его каблуком. Мотор взревел, успокоился и вышел на обычный режим.
– Ну что, так лучше?
Бен развернул листок, на котором набросал основные пункты своей речи, постучал по микрофону, и… его как парализовало. Он с десяток раз отрабатывал выступление, а теперь не мог выдавить ни слова. Страх облажаться в такой ответственный момент лишил его сил.
– Бен?
Тот не шевелился.
– Бен! Давай резче!
– Да, да, сейчас, – отмахнулся от нее Уокер.
А потом заговорил в микрофон.
Ну, снова здорово.
Начиная новый дневник в этом году, вспоминаю Фрэнка, завкафедрой журналистики в университете Лос-Анджелеса, моего наставника, профессора Шульмана.
Франклин Шульман. Фрэнк. Чудесный человек. Интересно, где он сейчас?
Это Фрэнк приучил меня вести дневник. Он сказал, лучше писать без сокращений, ручкой на бумаге, в небольшой записной книжке. И вот я начал вести дневник на предпоследнем курсе, в две тысячи двенадцатом, и продолжил его в тринадцатом, окончив университет и получив степень бакалавра. С тех самых пор, в начале каждого года я начинаю новый дневник. Поэтому у меня на полке стоят тринадцать разных блокнотов, страницы их нанизаны на пружинную спираль, на каждом проставлен год – две тысячи двенадцатый, две тысячи тринадцатый, две тысячи четырнадцатый и так далее. Что-то я в этом году задержался. Сам не знаю почему. Обычно я делаю первую запись прямо на Новый год. Будем считать, меня одолела патологическая лень.
Ну и ладно, вот вам первая запись, хотя уже прошло полмесяца. Зато новости хорошие: завтра бросаю работу! Экономика в заднице, безработица – тридцать с чем-то там процентов, сбережений у меня нет, чем займусь – понятия не имею. Но работу бросаю.
А знаете что? Мне эта мысль чертовски нравится. Скажу говнюку-шефу, куда он может пойти. Старая мечта. Никаких больше интервью у идиотов, которые знамениты тем, что они знамениты, никакой больше погони за «жареными фактами», никакой грязной, желтой журналистики!
Чем бы заняться?
Понятия не имею! Ну не прекрасно ли?
Всегда можно взяться за журналистское расследование. Вот о какой работе я мечтал, когда учился. Или написать, что ли, такой, знаете, толстый и весь из себя важный американский роман, который будет пылиться на полках. Как знать, может, я буду просто сидеть на диване, уставившись в телик, и заливать в себя «Джек Дэниэлс».
А что? Хороший план. Для начала покатит.
Однако сперва нужно провернуть одно дельце для «Известной работенки». Я уже получил задание отправиться на лос-анджелесскую «Арену» и осветить «концерт» Сент-Лоренцо. Ха, тоже мне, выступление… Ну что тут скажешь? Обещания надо выполнять.
Ладно, бывай.
Бен Уокер проверил уровень топлива на своем антикварном, тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года, шестисот пятидесяти кубовом БСА «Спитфайре» и решил: до «Арены» и обратно хватит. С тех пор как цены на бензин взлетели до небес, езда на личном транспорте стала роскошью, которую могли себе позволить лишь немногие. На редкие еще работающие заправки топливо подвозили раз в месяц, а раскупали за день. Каждый штат установил свою норму потребления, позволяющую семьям закупать бензин не чаще одного раза в два месяца. Люди выстраивались в очереди длиной в целую улицу ради трех-четырех галлонов топлива, позволяющих добираться на работу, если, конечно, у них вообще была эта работа. Общественный транспорт дышал на ладан. Муниципальные автобусные компании получали топливо по государственному распределению, но билеты у них стоили – мама не горюй, десять баксов в один конец. Еще в студенческие годы Бен, даже не по наитию, а чисто случайно, купил и починил мотоцикл, оказавшийся впоследствии чуть ли не самым удачным приобретением в его жизни. На пятьдесят шесть миль «Спитфайр» жрал галлон бензина, бака хватало на месяц. Правда, если ездить только на работу.
