Книга Тень победы - Виктор Суворов

Смущает вот что: товарищ Дебердеев, который предлагает произвести Жукова в ранг святого, сам ни в чертей, ни в святых не верит. Об этом и заявляет. Ситуация знакомая. Мы на том уже ломали ноги и шеи: весь ХХ век проходимцы всех мастей призывали и заставляли нас верить в то, во что сами не верили.

И чтобы вновь не наломать ног и дров, давайте вспомним, что думали, говорили и писали о кандидате в святые Георгии, те, кто знал его лучше нас. Давайте послушаем не современных борзописцев, а жуковских современников, его командиров, сослуживцев и подчиненных.

4.

Генералиссимус Советского Союза Сталин Иосиф Виссарионович: «Маршал Жуков, утеряв всякую скромность и будучи увлечен чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая при этом себе в разговорах с подчиненными разработку и проведение всех основных операций Великой отечественной войны, включая и те операции, к которым он не имел никакого отношения.» (Приказ Министра Вооруженных сил Союза ССР № 009. 9 июня 1946 года).

Маршалы Советского Союза Булганин Николай Александрович и Василевский Александр Михайлович с этими словами Сталина были полностью согласны. Скажу больше: эти слова написали они и 8 июня 1946 года направили Сталину проект приказа о Жукове. Текст приказа и факсимильная копия письма Булганина и Василевскому Сталину — в «Военно-историческом журнале» (1993, № 5, с. 27) Сталин согласился с подготовленным текстом и приказ подписал.

Маршал Советского Союза Рокоссовский Константин Константинович лично знал Жукова полвека. И поначалу Рокоссовский был над Жуковым командиром. И выдвинул его на вышестоящую должность.

Было так. В 1930 году Рокоссовский — командир 7-й Самарской имени Английского пролетариата кавалерийской дивизии. А Жуков в этой дивизии командовал 2-й бригадой. Вот выдержка из аттестации подписанной Рокоссовским 8 ноября 1930 года: «Обладает значительной долей упрямства. Болезненно самолюбив.» («ВИЖ» 1990 № 5 стр. 22)

Необузданное самолюбие Жукова сочеталось с пьянством, изрядной половой распущенностью и нечеловеческой жестокостью. Эти качества часто соседствуют: развратник почти всегда садист, а садист — развратник. В Красной Армии не принято жаловаться, но жуковская жестокость была выше тех стандартов, которые приняты в Красной Армии. Свидетельства Рокоссовского 25 лет коммунисты прятали от народа. Теперь они опубликованы. И они подавляют. Рокоссовский описывает обстановку дикой нервозности в бригаде Жукова. Бригаду трясло и лихорадило. Порядок удалось навести только убрав Жукова с бригады. Жукова отфутболили на повышение. Рокоссовский пишет: «Приходили жалобы в дивизию, и командованию приходилось с ними разбираться. Попытки воздействовать на комбрига успеха не имели. И мы вынуждены были, в целях оздоровления обстановки в бригаде „выдвинуть“ Г. К. Жукова на высшую должность.» («ВИЖ», 1988, № 10 стр.17)

Жукова отправили в Москву на должность помощника инспектора кавалерии Красной Армии. Не оттого пошел Жуков на повышение, что уж очень хороший командир, а оттого пошел на повышение, что надо было обстановку разрядить, избавить бригаду от садиста любым способом, пусть даже и назначением на более высокую должность.

В Красной Армии жестокость ценится. Командир-садист — на вес бриллиантов. Но у Жукова жестокости было больше того, что требовалось.

Через год, 31 октября 1931 года, аттестацию на Жукова пишет Член Реввоенсовета СССР, инспектор кавалерии РККА Семен Михайлович Буденный. Он считает, что Жуков — твердый член партии, но добавляет: наблюдается излишняя жесткость. («ВИЖ», 1990 № 5. Стр. 23)

Следующая ступень карьеры: Жуков — командир 4-й кавалерийской дивизии. «С. М. Буденный вспоминал, как Жуков вступал в командование кавдивизией и как излишне сурово обещал навести в ней порядок». («ВИЖ» 1992 № 1 стр. 76) Сам Семен Михайлович Буденный весьма часто «подносил в морду». Не стеснялся. На этот счет есть достаточно свидетельств. И, понятное дело, бил он не солдат. Он бил командиров. Но стиль Жукова даже для Буденного был неприемлем.

В аттестацию Жукова командующий войсками Белорусского военного округа комкор М. П. Ковалев вписывает привычные слова: «Имели место случаи грубости в обращении с подчиненными, за что по партийной линии т. Жуков имеет выговор». (Маршалы Советского Союза. Москва. Любимая книга. 1996. С. 35)

Маршал Советского Союза Еременко Андрей Иванович в январе 1943 года — генерал-лейтенант, командующий Сталинградским фронтом. Запись в дневнике от 19 января 1943 года: «Жуков, этот узурпатор и грубиян, относился ко мне очень плохо, просто не по-человечески. Он всех топтал на своем пути… Я с товарищем Жуковым уже работал, знаю его как облупленного. Это человек страшный и недалекий. Высшей марки карьерист». («ВИЖ» № 5, 1994, стр. 19)

Маршал Советского Союза М. В. Захаров: «Создалась довольно напряженная обстановка. В этих условиях координировавший действия 1-го и 2-го Украинских фронтов Маршал Советского Союза Жуков не сумел организовать достаточно четкого взаимодействия войск, отражавших натиск врага, и был отозван Ставкой в Москву.» («Красная Звезда», 11 февраля 1964)

Эти слова маршала Захарова подтверждает телеграмма Сталина: «Должен указать Вам, что я возложил на Вас задачи координировать действия 1-го и 2-го Украинских фронтов, а между тем из сегодняшнего вашего доклада видно, что, несмотря на всю остроту положения, Вы недостаточно осведомлены об обстановке: Вам неизвестно о занятии противником Хильки и Нова-Буда; Вы не знаете решения Конева об использовании 5 гв. кк и танкового корпуса Ротмистрова с целью уничтожения прорвавшегося противника…»

Тут речь не о каких-то деревнях, занятых немцами. Это один из самых драматических моментов войны. В феврале 1944 года на правом берегу Днепра два советских фронта замкнули кольцо окружения вокруг мощной группировки германских войск. Задача германского командования — вырваться из окружения. Задача советского командования противоположная — не позволить противнику вырваться. Но там, в районе сражения, два советских фронта, два штаба, два командующих — генерал армии И. С. Конев и генерал армии Н. Ф. Ватутин. Каждый видит ситуацию со своей колокольни, каждый принимает свое решение. Координировать действия двух фронтов из Москвы чрезвычайно трудно. Обстановка меняется стремительно. В штабах фронтов каждое сообщение надо подготовить, зашифровать, отправить в Москву, там его надо расшифровать, оценить, принять решение, зашифровать, отправить. Пока его расшифровывают, обстановка в корне меняется, и приказ Москвы уже не соответствует новой обстановке. Сталин не может покинуть Москву. У него не только на правом берегу Днепра проблемы. Поэтому в район сражения Сталин посылает своего заместителя Жукова. Два фронта подчинены Жукову и делают то, что он прикажет. И вот наступает самый важный момент сражения: противник начинает прорыв. Сталин в Москве об этом знает. Сталин знает, что прорыв германской окруженной группировки идет успешно. Сталин знает, на каком участке прорываются германские дивизии. А Жуков, который находится в районе боевых действий, ничего этого не знает и шлет Сталину сообщения о том, что ничего серьезного не происходит.