Книга Иллюзия жизни - Михаил Черненок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не густо…
Люминесцентные лампы заполняли прокурорский кабинет холодным мертвенным светом. Угасший майский день давно погрузился в плотные сумерки, но участники следственно-оперативной группы, словно забыв о времени, продолжали дотошно анализировать скупые факты случившегося происшествия. В том, что ЧП выпало далеко не ординарное, сомнений ни у кого не было. Значит, для его раскрытия придется потратить уйму сил, смекалки и времени. Это угнетало. Тем более, что первоначальные сведения были довольно скупыми. Заключались они всего-то в свидетельских показаниях кладбищенского сторожа, который не столько утверждал, сколько лишь предполагал. Мало ли что могло «почудиться» старику после поминок без закуски.
Антон Бирюков обвел взглядом хмурые лица присутствующих и спросил:
– Итак, друзья, на чем остановимся?…
Первым, как всегда, отозвался Слава Голубев:
– Хочешь не хочешь, Антон Игнатьич, а придется первоначально отрабатывать версию «Умышленное убийство и поджог машины с целью сокрытия следов преступления». Тут сразу возникает закавыка с установлением личности потерпевшего. По словам сторожа, на поминках он назвался Федором Разиным. Возможно, Дразиным, но по справке ГИБДД, сгоревшая «Тойота» принадлежала тридцатипятилетнему Георгию Васильевичу Царькову, проживающему в райцентре по улице Кедровой. Спрашивается: с какой стати «непризнанный гений» катался в чужой машине?
– Наверное, по доверенности, – сказал следователь Лимакин и продолжил: – В телефонном справочнике райцентра есть двое Царьковых. Царьков Г. В. действительно проживает на Кедровой, а Царькова С. М. – на улице Гражданской. Я пытался дозвониться до них, однако оба телефона упорно молчат, хотя гудки вызова идут исправно. Ни Разина, ни Дразина в телефонном справочнике нет. Завтра придется поискать его через паспортную службу милиции. – Лимакин встретился взглядом с Голубевым. – Придется, Слава, тебе этим заняться.
Голубев шутливо нахмурился:
– Вы, гражданин следователь, без меня, как без рук.
– Скорее, как без ног. Ты же оперативник, тебя ноги кормят, – миролюбиво ответил Лимакин.
– Поддерживаешь мою версию?
– На иную пока намека нет. Находящиеся возле леса автомобили от молнии свечкой не вспыхивают. – Следователь глянул на эксперта-криминалиста. – Так ведь, Лен?…
Тимохина утвердительно наклонила голову:
– Судя по обугленному до костей трупу и выгоревшему дотла салону «Тойоты», в нее перед тем, как поджечь, влили не меньше десяти литров бензина. Поэтому она и вспыхнула свечкой.
– Лена, а что ты думаешь об автомобильном следе, который придавил траву от места происшествия до щебеночной дороги? – спросил Голубев.
– Лишь то, что принадлежит он импортному джипу.
– Наши отечественные ни УАЗ, ни «Нива» не подходят?
– Не подходят, Славочка. У них скаты намного уже импортных внедорожников.
– Что, по-твоему, может вывести нас на преступников?
Тимохина достала из кофра целлофановый пакет со связкой ключей. Положив его на столик перед Голубевым, сказала:
– Только вот это…
Голубев будто удивился:
– Смотри-ка, совсем не обгоревшие!
– Они в пяти метрах от «Тойоты» в траве лежали.
– Интересно, кто их обронил: преступники или потерпевший?
– На этот вопрос, Славочка, постарайся ответить сам. Ты ведь у нас смекалистый опер.
Голубев наигранно вздохнул:
– Что вы будете делать, когда уйду на пенсию? Зачахнете без моей смекалки.
– Не покидай ты нас, голубчик… – с цыганским надрывом внезапно пропел молчавший до этого судмедэксперт.
Слава всплеснул руками:
– Какой талант прорезался! Пой, Боря, дальше, пой!
– Дальше слов не знаю, – буркнул Медников.
Бирюков улыбнулся:
– Задремал, доктор?
– Убаюкали мрачные рассуждения. Уж полночь близится, а истины все нет. Сказать хочу.
– Говори.
– София Михайловна Царькова с улицы Гражданской мне знакома. В прошлом году, замещая ушедшего в отпуск хирурга, я удалял ей воспалившийся аппендикс.
– Кто она?
– Весьма приятная молодая дама сексапильного дизайна.
– И только?…
– Разве этого мало?
– Для полного впечатления маловато.
– Даю подробную ориентировку. Возраст чуть за тридцать. Умна и обаятельна. Закончила торговый институт. Успешно занимается бизнесом. Три года назад, когда киллеры застрелили райцентровского виноторговца Всеволода Красноперова, выкупила ставший безхозным магазин и первым делом заменила длиннющую вывеску «Французские вина и коньяки» на лаконичную «Три мушкетера». Год спустя, за бесценок приобрела на улице Гражданской избушку-развалюшку. На этой усадьбе отгрохала двухэтажный коттедж из красного шлифованного кирпича с колоннами, мраморными дорожками, сауной и другими надворными постройками похлеще, чем у нашего главы районной администрации. Мастерски управляет новейшим «Мерседесом». С мужем, хотя неофициально разведена, поддерживает дружеские отношения.
– А кто этот муж? – вставил вопрос Лимакин. – Не владелец сгоревшей «Тойоты» Георгий Васильевич Царьков?
– Чего не ведаю, о том умолчу.
– Почему развелись, тоже не знаешь?
– Я свататься к пациентке не собирался и в ее семейные нюансы не вникал. Сама София Михайловна на эту тему передо мной не исповедовалась. Правда, однажды, когда бывший супруг приволок ей огромный пакет с продуктами, которых на неделю хватило всей палате, смущенно сказала, что он – участник афганских событий советского периода. Был контужен, и в последнее время у него «что-то с головой».
– Видел его?
– Мельком. Стройный кудрявый блондин, чем-то смахивающий на Сергея Есенина.
В разговор вмешался Голубев:
– По словам кладбищенского сторожа, «непризнанный гений», поминавший погибшего в Афгане дружка, тоже был блондином, со «светлой, будто льняной, шевелюрой».
– Он не Царьковым назвался, а Разиным или Дразиным, – возразил Лимакин.
– Может, это его псевдоним.
– Под псевдонимом обычно прячутся халтурщики. Разин же считал себя гением.
– Да он из чувства юмора мог ляпнуть насчет гениальности. Постараюсь этот вопрос завтра выяснить.
– Обязательно выясни.
– Еще, Слава, надо срочно отыскать красный «Запорожец» с двумя белыми полосками на заднем стекле, – сказал Бирюков. Возможно, его водитель окажется более осведомленным свидетелем, чем кладбищенский сторож.
