Книга Любовь Орлова - Александр Хорт

Так или иначе, ясно, что Любовь Орлова принадлежит к достойному дворянскому роду – что характерно, родилась она в Звенигороде на Дворянской улице. Разумеется, жизнь представителей разных поколений проходила в различных условиях. Одна эпоха неумолимо сменяла другую – войны, реформы, революции. И все же стиль жизни представителей любого семейного социума вплоть до 1917 года менялся мало. Скорее здесь можно обнаружить географические отличия: если в Москве тон жизни задавали интеллигенция и купечество, то в Северной столице заправляли придворные, аристократия, крупное чиновничество. Положение Орловых было обусловлено их социальным рангом и материальной обеспеченностью, свою роль играла и генетическая предрасположенность – хорошее здоровье и отсутствие наследственных заболеваний, от которых дворянское происхождение спасало не всегда.

Судя по многочисленным мемуарам, распорядок жизни в дворянских семьях начала прошлого века был весьма стереотипным: четырехразовое питание через каждые три часа. Утром, часов в восемь-девять, всей семьей пили кофе: церемонно, из фарфорового сервиза. В полдень – завтрак, как правило, два блюда и десерт. В три часа подавали чай, а в шесть вечера – обед, состоявший обычно из четырех «перемен», то есть блюд, причем закуски и пирожки за таковые не считались: хоть и вкусно, а баловство. Вот бараний бок с гречневой кашей – это да, это по-нашему. Еда должна быть обильной и качественной, как и питье. Запеканки, наливки и фруктовые ликеры домашнего приготовления подавались только за обычным столом. При гостях же на стол выставлялись мадера, бордо, специально выписываемый из Германии рейнвейн. Порой дворянские семьи даже разорялись от излишнего хлебосольства. Однако закатывать пиры время от времени было необходимо, иначе среди знакомых поползет слушок, что имярек такой-то «снобирует» и задирает нос.

Итак, по утрам из-за закрытой двери глухо доносится бой часов, висящих в гостиной. Входит няня, распахивает шторы и окна, в комнату врывается свет. Ребенок одевается. По коридору слышны шаги – это мама спешит пожелать доброго утра, папа еще не встал. В соседней комнате уже ждет молоко или кофе. После завтрака можно отправляться на прогулку с няней или – с годами – на занятия с гувернанткой.

Это общая атмосфера дворянских семей, однако в каждой из них имеются своя специфика, свои запоминающиеся события из тех, которым поначалу придаешь гораздо меньше значения, чем они заслуживают. У Любочки Орловой в детстве было два таких события, два общения с великими – заочное и очное, связанные с именами Льва Толстого и Федора Шаляпина.

Вот как представлен первый эпизод в автобиографии самой Орловой, написанной в 1945 году: «Однажды мама дала мне почитать детские рассказы Толстого. Рассказы мне очень понравились, и я попросила дать мне еще такую же книжку. У мамы не оказалось ничего подходящего. Тогда я сказала, что напишу дедушке Толстому и попрошу его прислать мне еще одну книжечку. Мама засмеялась, но разрешила, и я сочинила такое письмо: „Дорогой дедушка Толстой! Я прочитала твою книжечку. Мне она очень понравилась. Пришли мне, пожалуйста, еще твои книжечки почитать“».

Вряд ли смышленая девочка была настолько знакома с почтовой технологией, сопутствующей эпистолярному жанру, чтобы самой отправить письмо. Скорее всего это, с соответствующей припиской, сделали за нее родители, тем более что мать состояла с графом в дальнем родстве: дядя Евгении Николаевны Михаил Сергеевич Сухотин (1850–1914) в 1899 году женился на старшей дочери Льва Толстого Татьяне.

Однако факт остается фактом – классик русской литературы напрямую обратился к юной читательнице, прислав ей в подарок книжечку с надписью: «Любочке – Л. Толстой». Это был «Кавказский пленник», выпущенный «Посредником» – издательством, созданным по инициативе самого Льва Николаевича для просвещения широких народных масс.

С Шаляпиным же знакомство было более тесным.

Семьи Орловых и Шаляпиных дружили. Зимой Орловы по большей части жили в Москве, в квартире на Спиридоновке, в районе Патриарших прудов, а лето проводили в усадьбе Евгении Николаевны в Звенигороде. Туда к ним в гости, бывало, наведывался лучший российский бас. В свою очередь Орловы не раз гостили летом в его имении Ратухино на Волге. Тем более что одно время Петр Федорович работал на строительстве моста в Ярославле, откуда до Ратухина рукой подать. Зимой Федор Иванович устраивал в своем московском доме на Новинском бульваре детские праздники. На одном из них малыши разыграли музыкальную сказку «Грибной переполох». Это был настоящий, старательно готовившийся спектакль с режиссером, даже с двумя – супругой певца Иолой Игнатьевной и артистом МХТ Александром Адашевым, с репетициями и костюмами. Исполнявшая роль Редьки шестилетняя Любочка очаровала собравшихся пением и танцами. После представления Шаляпин подхватил миниатюрное созданьице в пышном розовом платье на руки и воскликнул: «Эта девочка будет знаменитой актрисой!»…

Кстати, по позднему свидетельству Орловой, всех других исполнителей того спектакля он тоже подбрасывал на руках и целовал. Возможно, и им говорил что-нибудь по поводу радужного артистического будущего – например, семилетнему Максиму Штрауху, который в «Грибном переполохе» играл Рыжика, а взрослым стал хрестоматийным исполнителем роли Ленина, сыграв его в одиннадцати фильмах и спектаклях.

В ноябре 1909 года в Москве певец подарил семилетней девочке свой большой фотопортрет, надписав: «Маленькому дружку моему Любочке с поцелуем дарю сие на память. Ф. Шаляпин». А в августе следующего года «исполнил» для нее на бумаге популярный романс Д. Ратгауза «В стекла бьется нам ветер осенний» – написал полный текст, сопроводив его посвящением: «Моему маленькому дружку Любочке». На этом же листе набросал пером свой портрет, под ним указал «адрес»: «Милой Любочке на память» и ниже известный стишок: «Дети, в школу собирайтесь! Петушок пропел давно. Попроворней одевайтесь, смотрит солнышко в окно». Это было связано с началом учебного года, первого в ее жизни. Люба училась в Москве, в женской гимназии Алелековой, находившейся в районе Никитских ворот.

Жизнеописание Орловой поневоле ведет за собой изложение истории страны. Еще ребенком она стала невольной свидетельницей трех революций – одной в 1905 году и двух в 1917-м. Ни один россиянин не мог остаться в стороне от социальных катаклизмов. Вслед за войной с Японией монотонно потекла Первая мировая, которую Россия тоже проигрывала. Были столкновения на улицах, забастовки, карательные экспедиции в деревнях. Несмотря на все передряги, общество не заразилось беспощадным унынием: театры не оставались без зрителей, издавались новые журналы, выходили книги, художники писали картины, ставшие потом хрестоматийными и осевшие в лучших коллекциях мира.

Осенью 1917 года до предела обострилась постепенно нарастающая межпартийная грызня; на смену Временному правительству шли уверенные в себе большевики во главе с Лениным и Троцким, многих увлекла анархистская стихия. Одни клеили на стены домов плакаты с призывами, другие тут же срывали их или заклеивали своими, завязывались потасовки. Наконец прогремел выстрел «Авроры», и люди стали жить «под большевиками». Все привычные нормы жизни рухнули, в стране наступила полоса неопределенности. Многие не знали, поддерживать ли советскую власть, выступить против нее или тихо саботировать. Оставаться в «Совдепии» и попытаться приспособиться к новым условиям или бежать за границу, пока не поздно? А может, лучше уехать в глубинку, где удастся относительно спокойно переждать смутные времена?