Книга Швейцарские горки - Александр Звягинцев

— Она летала не по делам фонда, — сказал Альмезов. — Она отправилась туда, чтобы поддержать свою школьную подругу Женю Абрамову. Вы про нее тоже ничего не слышали?

— Так, кое-что…

Ага, вот оно значит как. Женя Абрамова, одноклассница Анетты, дочь бывшего министра атомной энергетики Всеволода Андреевича Абрамова. Несколько лет назад вышла замуж за швейцарского гражданина и с тех пор живет в пригороде Берна, где владеет небольшой, но вполне процветающей фирмой, разводящей собак редких пород.

— Может, объясните, что значит поддержать? — уже нетерпеливее спросил Ледников.

— С этой самой Женей что-то случилось?

— Случилось, — кивнул Альмезов. — Вдруг по непонятным причинам были арестованы счета фирмы. И ее личные счета тоже. Стало нечем платить служащим, ветеринарам и поставщикам. Впечатлительной Жене начали мерещиться трупы ее уникальных щенков, погибших от голода и болезней. В панике она стала названивать в Москву отцу. Однако он вылететь в Швейцарию срочно не смог — лежал в больнице. Лежит до сих пор. И когда врачи ему позволят вылететь, неизвестно.

Альмезов сделал паузу, словно ожидая новых вопросов, но Ледников ни о чем спрашивать его не собирался — профессионал сам знает, что нужно и можно говорить.

— Всеволод Андреевич Абрамов очень любит свою дочь. Можно сказать любит как-то болезненно… Ему все время кажется, что ей что-то угрожает…

— Это его проблемы, — сухо сказал Ледников, подумавший, что вся эта кисельная история со щенками, скорее всего, отношения к смерти Анетты не имеет.

— Разумеется. И когда Женя узнала, что отец прилететь не может, она стала умолять о помощи Аню…

— Почему именно ее?

— Видите ли, Женя еще со школьного детства считала ее кем-то вроде старшей сестры, которая очень многое может. Хотя они ровесницы. К тому же Аня бывала в Берне по делам фонда, у них там филиал. Женя посчитала, что у нее есть там какие-то связи… И Аня бросилась ее выручать.

— Понятно, — рассеянно сказал Ледников.

— Да, но ведь у этой самой Жени есть еще швейцарский муж. Он что не в состоянии помочь своей жене?

— Они развелись несколько лет назад.

— Бывает, — пожал плечами Ледников.

Георгий Олегович вдруг остановился. Ледников, погруженный в свои мысли, даже не сразу заметил этого и прошел несколько шагов вперед. Наконец, обернулся. Георгий Олегович стоял, сложив руки за спиной, и внимательно смотрел на него. Потом он решительно подошел к Ледникову вплотную и сказал:

— Валентин Константинович, я хочу, чтобы вы поверили — я не питаю к вам никаких враждебных чувств. И не собираюсь за что-либо мстить.

— Ну, любить вам меня тоже не за что, — глядя ему прямо в глаза, сказал Ледников.

— А я ничего и не говорил вам на сей счет. Но и мстить мне вам не за что. Если вы опасаетесь именно этого…

Ледников молча смотрел на него. Месть — штука заковыристая и часто логике не поддающаяся, подумал он. Но говорить ничего не стал.

— Жизнь сложилась так, а не иначе, — с усилием сказал Альмезов. — И делить нам уже нечего…

На мгновение он прикрыл глаза, а потом продолжил:

— Я хочу одного — чтобы те, кто виновен в смерти Ани, понесли наказание. Иначе я не смогу жить, не смогу глядеть в глаза сыну… Вы хотите того же. Значит, мы можем помочь друг другу.

Глава 2 Peractis peragendis Исполнив то, что следует исполнить

Не всякий способ решения следственных задач может рассматриваться как правомерный и разрешенный в уголовном процессе.

Ты ему веришь? — спросил отец. — Сам же говоришь, что любить ему тебя не за что.

— А за что ненавидеть? — поинтересовался Ледников.

Отец задумчиво посмотрел на него.

— Ты не понимаешь?

— Я хочу сказать теперь, когда…

— Ненависть такое чувство, у которого зачастую нет разумного объяснения. А уж месть и вовсе не поддается осмыслению. Месть — дело людское.

У Ледникова старшего было худое моложавое лицо с иронически опущенными уголками губ, очень короткая стрижка, называемая французской. Иногда, когда его что-то забирало всерьез, он буквально преображался и превращался в энергичного, жесткого мужика, который кого надо возьмет за глотку, а кого надо и за круглую попку. И тогда становилось понятно, почему он был в свое время одним из самых молодых заместителей генерального прокурора.

Его блестящая карьера оборвалась ровно в шестьдесят лет. Отец легко мог стать сенатором, депутатом, вице-президентом в крупной компании, но почему-то предпочел стать свободным от всяких обязательств пенсионером. Сказал, что очень хочется не торопясь, с чувством и толком написать еще несколько книг, материалы к которым он собирал всю жизнь.

Как-то неожиданно и стремительно у него развилась болезнь суставов правой ноги, ему стало трудно ходить. Все чаще он стал прибегать к палке. На самом деле это была шикарная трость с серебряным набалдашником. Врачи предлагали операции, тяжелые тренировки, чтобы двигаться лучше, но отец отказался. Сказал: зачем мучить себя и других?

Теперь он писал книги — об истории прокуратуры и российских прокурорах, описывая разные интересные и таинственные дела из прошлого. В последнее время они делали это вдвоем — отец давал сюжеты и фактуру, а сын придавал им литературную форму.

— Так что мы знаем про товарища Альмезова? — поинтересовался отец.

Ледников сообщил все, что ему было известно. Много времени это не заняло. Георгий Олегович Альмезов был профессиональным разведчиком и работал под дипломатическим прикрытием. После того, как Разумовская стала сотрудничать с американским фондом, его сразу отозвали на родину — слишком это плохо совмещалось с его служебной деятельностью. Вернувшись в Москву, он официально уволился со службы, хотя кто его знает, какие там были договоренности. Через какое-то время он устроился на работу — заместителем директора по вопросам безопасности в какое-то научно-исследовательское объединение. По той информации, что случайно доходила до Ледникова, человеком Альмезов был порядочным, ответственным и настроенным весьма патриотически. Западница Разумовская даже с усмешкой называла его «последним пионером Советского Союза».

— Все это может быть и так, — задумчиво сказал отец. — Но мы должны помнить, что бывших разведчиков не бывает. И что у разведчика может быть задание, о котором никому не известно. За исключением того человека, который это задание давал. Так что… И не забывай — все-таки любить ему тебя не за что. А не любить есть за что. К тому же смерть близких часто меняет психику людей. И он вполне может убедить себя, что ты тоже виноват в ее гибели.

— Я? Каким же образом?

— Какая ему разница! — Отец с силой ударил тростью в пол. — Ему не понадобятся доказательства… А то ты не знаешь, как это бывает.