Книга Удивительное путешествие Помпония Флата - Эдуардо Мендоса

Я ответил, что мой случай совсем иной, ведь я мирюсь с невзгодами по собственной воле, вернее, из-за своего стремления к знаниям и исследованиям Природы. Я всегда держался в стороне от политики и только однажды, по причинам скорее семейного, чем личного свойства, объявил себя сторонником Лепида, чем и заслужил вражду как Августа, так и Марка Антония, хотя, если взглянуть на дело под иным углом, именно это и спасло меня от горькой расплаты, ведь коль скоро ни тот ни другой не числил меня в кругу своих друзей, значит, каждый считал врагом своего врага. Однако в конечном итоге все это не имеет никакого значения, раз я сам обрек себя на изгнание и скитаюсь по окраинам империи.

— Естественная история, изучению которой я себя посвятил, следуя за Аристотелем и Страбоном, преданным учеником коих являюсь, не знает ни границ, ни заговоров.

— Но она, клянусь Юноной, вовсе не отменяет границ, — заметил Апий Пульхр, — а где есть границы, там всегда плетутся заговоры. Что же до причин, их порождающих, а также последствий, то они непременно затрагивают всякого, и тут никто не может оставаться в стороне, как ты и сам вскорости убедишься, ступив на эту неблагодарную землю.

По моим наблюдениям, Апий Пульхр — человек угрюмый и весьма ревностно относится к исполнению своих обязанностей, а они, если верить его собственным словам, сводятся к тому, чтобы отдавать приказы и заботиться о дисциплине и порядке. Если есть власть и дисциплина, все прочее сообразуется своим чередом. Если их нет, ничего путного не получится, как ни старайся. Рим — вот лучший тому пример. А земля, по которой мы теперь передвигаемся, — тоже пример, только в обратном смысле.

Апий Пульхр всегда старается поступать согласно своим убеждениям и проявляет при этом строгость, которая поначалу даже пугает. Он не спускает глаз со своих солдат, и ни страшная жара, ни плохие дороги не заставят его ослабить бдительность. В первый же день моего с ними пути он приговорил одного солдата к пятидесяти ударам плетью за то, что тот отстал, подтягивая завязку на сандалии; другому, который уронил копье, споткнувшись о большой камень, велел отрубить руку; третьего, осмелившегося протестовать, когда в еде обнаружились черви, приказал обезглавить. Эти страшные приговоры он выносил самым небрежным тоном, как нечто вполне обычное. И как мне показалось, обычными они и были, поскольку солдаты, включая тех, кого он наказывал, выслушивали их с покорностью, граничащей с безразличием.

Тем же вечером, как только разбили лагерь, я заметил, что те, кому предстояло понести наказание, поспешили в палатку к трибуну. Вскоре они вышли оттуда и присоединились к товарищам, я же, войдя в палатку, увидел, как Апий пересчитывает монеты. Он любезно пригласил меня сесть и сказал:

— Чтобы не потворствовать падению боевого духа, следует проявлять строгость. Только так у воинов сохраняется чувство долга и чинопочитание. Но если кто-то осознал свою вину и обещает впредь не повторять проступки, ничто не мешает проявить великодушие, как и положено офицеру римской армии, а виновным ничто не мешает выразить свою благодарность в виде того или иного подношения.

В следующие дни не раз повторялись суровые приговоры с последующей их отменой, что, признаюсь, вернуло покой в мою смущенную было душу.

Глава III

Палестина делится на четыре части: это Идумея, Иудея, Самария и Галилея. На другом берегу реки Иордан, на той части территории, что граничит с Сирией, находится Перея, которая, по мнению некоторых, также является частью Палестины. В целом это земли неровные, покрытые рытвинами и очень скудные. Не такова Галилея, где природа показала себя куда более щедрой: почва здесь гораздо ровнее, к тому же имеется в достатке вода, а горы преграждают путь раскаленному ветру, который соседнюю область превращает в бесплодную и унылую пустошь. В Галилее растут оливы, смоковницы и виноград, а в заселенных местах можно увидеть сады и огороды. Среди населения преобладают евреи, но так как земли здесь богатые, не редкость встретить также финикийцев, арабов и даже греков. И это, по словам Апия Пульхра, делает жизнь вполне сносной, потому что нет на свете народа хуже, чем евреи. Хотя они имеют древнюю культуру, а страна их граничит с великими государствами, евреи всегда жили, повернувшись спиной к соседям, к которым и теперь испытывают откровенную ненависть и на которых уже давно бы напали, если бы с такой очевидностью не уступали им во многом. Они грубы, жестоки, недоверчивы, упрямы, не понимают доводов логики и не поддаются никаким воздействиям. Евреи живут, ведя нескончаемую войну — то с внешними врагами, то между собой, и всегда против Рима, потому что, в отличие от прочих провинций и царств, входящих в состав империи, отказываются признать римское владычество и отвергают блага, которые оно с собой несет, то есть мир, процветание и справедливость. И дело вовсе не во врожденном чувстве независимости, как у бриттов и других варваров, нет, причины тут исключительно религиозного свойства.

Как ни странно, хотя, может, тут сказалась и природная их скупость, но евреи верят в одного-единственного бога и называют его Яхве. Когда-то у них считалось, будто этот бог выше, чем боги других народов, и поэтому они то и дело ввязывались в самые безрассудные войны, не сомневаясь, что под защитой своего бога непременно одержат победу. В итоге они претерпели и египетский плен и вавилонский. Будь они в здравом уме, давно бы поняли, насколько бесцельно их упорство и ошибочны убеждения, его питающие. Но где там! У них нет ни малейшего сомнения, что их бог не только наилучший, но и единственный на свете. А раз так, то нет никакой возможности ни заставить их принять другого бога, ни поверить в его силу и правоту. Вместо этого они действуют по прихоти своего бога или, как говорят они сами, согласно его понятию справедливости, а бог этот безжалостен к тем, кто верует в него, поклоняется ему и служит, и очень снисходителен к тем, кто не знает или отрицает его существование, нападает на него или откровенно насмехается над ним. Всякий раз, когда судьба отворачивается от них, то есть всегда, евреи ссылаются на то, что это наказание Яхве — то ли за нечестивость, то ли за нарушение установленных им когда-то законов. Законов этих немного, и они вполне обычны: не убий, не укради и так далее. Но со временем на этого бога напало что-то вроде настоящей закономании, и теперь свод законов представляет собой безнадежно запутанную и мелочную бессмыслицу, так что совершенно невозможно то и дело не нарушать какое-нибудь из предписаний. В результате евреи вечно раскаиваются в тех или иных своих поступках, а заодно и в поступках, что только предстоит совершить, хотя это не делает их ни более благоразумными в решающий миг, ни более честными, ни менее противоречивыми, чем остальные смертные. Правда, в сравнении с другими они более умеренны в своих привычках. Отказываются от многих продуктов, осуждают злоупотребление вином и ядовитыми веществами и, как бы странно это ни звучало, не склонны к содомии, даже в качестве дружеской услуги.

Еще несколько лет назад четыре части Палестины были объединены под владычеством одного царя, человека замечательного и твердого сторонника Рима, но после его кончины вспыхнули наследственные распри, и Август, дабы избежать раздоров, разделил страну между тремя сыновьями покойного. Того, кому принадлежит эта часть Палестины, зовут Антипой, но, взойдя на трон, он присоединил к своему имени имя великого отца и теперь зовется Иродом Антипой. По словам осведомленного лица, Ирод Антипа коварен, но слаб характером, почему и вынужден постоянно обращаться за помощью к римским властям, чтобы заставить свой народ уважать себя. Таким образом он удерживает относительное равновесие, правда, ценой собственной популярности, и с годами нелюбовь к нему лишь растет. Достаточно самого ничтожного повода — и вспыхнет восстание, а пока, если честно признаться, редкий месяц не возникает очага недовольства, вроде того, например, который теперь потребовал присутствия Ливиана Малия с его легионерами, в чьей компании я и проделал часть пути. К счастью, волнения разрозненны и недолговечны, их легко подавить по той простой причине, что евреям трудно договориться между собой и объединить свои силы. Самые злостные подстрекатели — священники, называющие себя толкователями слова Божьего, но, с другой стороны, уже само положение делает их ленивыми, послушными и склонными все-таки ладить с властями. Тем не менее они подогревают страсти своими проповедями и время от времени возвещают скорый приход посланника Божьего, который даст полное избавление еврейскому народу от ненавистного врага. Подобные пророчества звучат среди всех угнетенных варварских народов, но самые глубокие корни они пустили в этой мятежной земле, и потому здесь часто появляются обманщики, объявляющие себя Мессией, как именуют того, кто станет спасителем их родины. Но с такими Рим умеет расправляться быстро.