Книга Кремль 2222. Юго-Восток - Виталий Сертаков

Бурый меня спас, и Голова подоспел. Я не видел, но слышал хорошо. Дубина рядом упала, прямо мне на ногу, я потом хромал три дня. Ох и здоров же был тот кабан! Я его дубину поднять-то смог, но биться ею — да легче рельсой махать! Бурый на этого гада налетел, клешню ему прокусил, ага.

— Славка, держись! На, зараза, получай!

Вжикнуло коротко, дважды. Голова, подумал я. Дык, конечно, Голова, у кого еще аркебуз спаренный? Сразу два шарика метает, один за другим. Сложная маленько штука, но занятная. На то Голова и умник, такие вот смертельные штуки изобретать! Аркебузы, ешкин медь, они вообще надежнее бьют, почти как пулями.

В кого-то Голова точно попал. Захрипел кто-то, с откоса покатился.

А я успел под гирьки летящие поднырнуть. И ножом лысому снизу брюхо вскрыл.

— Вот те, — говорю, — ешкин медь, за Макара!

Кишки его склизские на меня высыпались. Уж не знаю, чем муты с утра завтракали, но явно не малиной. У меня от вони аж зрение вернулось, но свой завтрак, каюсь, я там и оставил.

— Это ничего, — рассудил где-то рядом Голова. — А здорово я придумал, шлемы двойные, с подкладкой паять?

— Да, это ты здорово придумал, — только и сказал я. И меня снова вывернуло. Но уже не от вони. В башке мозги сотряслись. Кое-как от гадости оттерся, огляделся. Шлем с меня сорвало, по шву треснул, сплющился, на голову точно не налезет. И нога болит сильно.

Вспомнил, что я командир, надо дело делать. Лысый гад ногами сучит, но уже не боец. Бурый мой визжит, ухо лижет. А рядом — ничком лежит и дергается туша кило под сто, среди братков Шепелявого такие часто попадаются. Это он мне дубиной приложил. В обмотках, кожа струпьями лезет, а позади…

Я сперва не понял, пока Голова мечом не поддел. Третья нога у него возле жопы висела, ага, тощая такая, почти как хвост.

Тут и наши подоспели, доспехами бренчат, пыхтят.

— Гаврю проткнули, мы его на телегу, завернули пока. Сразу помер, не мучился.

— Эх, мамка его завоет…

— Слава, они Кудрю ранили!

— Ничо, дойду, царапина!

— Ты как, десятник, цел? Ой, мамочки, ну и страхолюдина!

— Твердислав, давай-ка на телегу!

— Нет, — я оперся Степану о плечо, встал, покрутил шеей. — Чо разорались? Быстро оружие заряжать! Степан, Голова, — в очередь караулить! Леха, ешкин медь, перевяжи Кудрю! Иван — баллоны с телеги возьми, огнеметы снаряди!

— Есть снарядить! Есть караулить!

Всё, разбежались по местам, делом занялись, остыли маленько. Самопалы да огнеметы зарядить — первейшая задача. Без того дальше не пойдем.

Один боец погиб. Это плохо. Дорого сера нам нынче далась. Но иначе — никак. Иначе… разве что эту самую серу изнутри с баков нефтяных соскребать. Такую хитрость механики давно предлагали. Да только ничего не вышло. Грязная там сера, мокрая, сплошной асфальт. Пороха из такой не сделаешь…

Смердело паленым мясом, хоть нос зажимай. Прикатил Бык, коняшки от вредной мертвечины морды воротят. Помолчали мы над Гаврей, пожелали ему скорее встать под стяг Спасителя. Я взял у Быка бинокль, поглядел по сторонам. Насчитал двенадцать мертвяков, что ли. Еще, кажись, в кустах валялись. Двое живых удирали, но далеко. Оружия у них путного не нашлось. Да и трогать не хотелось. Две сабли гнутые подобрали, клинки у них старые, с заморскими письменами. Кудриного пса такой саблей подранили, вместе с хозяином. Пес Степана погиб. Мертвой хваткой на муте поганом повис, так и не смогли оторвать.

Лужи начали слегка парить, светляки там запрыгали, это плохо, дело к вечеру. Я Лужи особо тщательно оглядел, оттуда всякое может приползти. Но вроде бы туманилось, как обычно, и шагай-деревья вдоль воды ковыляли себе на юг. Они мразь всякую тоже чуют, зря не пойдут. На развалины кирпичных складов, распугав ворон, начали слетаться падальщики. Скоро выползут крысы и земляные черви, а к ночи и рукокрылы прилетят. Ага, хорошо, в темноте сожрут трупы, вылижут вчистую.

— Кудря, ты как, а ну покажись! Если слаб — взад пойдем!

Кудря уперся, хотя бок вспороли глубоко. С его слов, вонючка бился по науке, а потом подло снизу саблей зацепил. Леха Кудрю туго перевязал, примостили на телегу. Потом Степан занялся самим Лехой. Оказалось, что у нас двое раненых. Только молодой бодрился, стыдно ему было, что порвали внизу спины. По спине в штаны текло, аж пятки кровью намокли, а он, дурилка, молчит!

— С комаров яду надоили, скоты, потому и не больно! — оценил Степан, задрав Лехе на спине кожаную рубаху. — Вишь, вроде царапина, а текет и текет! Ща глинкой залеплю, а дома уж сразу — к берегиням, в лазарет.

Кое-как построились, влезли на телегу. Дальше можно ехать, бетонка снова ровная.

— Слушай меня! Не галдеть! Осмотреть товарища! Проверить ремни, подсумки, оружие! Щиты — за плечо!

Трещит у командира башка или нет — никого это не касается. Десятник свою лямку тянет, за ним остальные тянутся. Я сам проверил Голову, все ли в порядке с амуницией, он — Степана, и так далее. Как говорит мой батя, уставы Факельщиков кровью писаны. Кто про то забыл — червей кормит.

— Ничо, мужики, — сказал я. — До ночи обернемся, под факелом родным помолимся. Смотреть в оба, не галдеть!

Коняки зашагали бодро. Вдоль отстойников дыры в бетоне пошли, только колеса постукивали. Раненый Леха сменил у вожжей Быка.

— До ночи, говоришь? — тихо спросил меня Степан. — Только назад этой дорогой уже не пойдем или как?

Старый охотник снова был прав. По трупам взад не ходят. Значит, придется обходить по чужим кварталам, а это худо. Я поглядел на запад.

Солнце садилось слишком быстро.

ЧУЖАК

Солнце еще не село, когда на гребне полуразрушенной стены показался человек. Он выбрался на стену так ловко и бесшумно, что даже птицы заметили его не сразу. Когда заметили — взлетели, подняли гвалт, но человек уже не прятался. Он уже увидел сверху, что хотел. Цепким взглядом охватил недавнее поле боя, заметил, куда бежали уцелевшие мутанты, куда уехали телеги Факела. Некоторое время человек без движения лежал на гребне стены, наблюдая, почти не дыша. Затем одним ловким текучим движением спустился вниз. Глядя издалека, никто бы не ответил точно, мужчина это или женщина, настолько гибкими и мягкими были движения чужака. Он двигался плавно и экономно, похожий на охотящуюся кошку. Но ни за кем не охотился. Щуплый, невысокий, покрытый плотной короткой шерстью, он совсем не походил на мутантов-нео. От обычных хомо из промзоны он тоже сильно отличался. Плоский нос, узкие щелочки глаз, чуткие уши. По меркам Капотни, у мужчины даже не было приличного оружия и хорошей одежды. Его бедра облегала полоска грубой ткани, на спине крепился полупустой мешок, грудь крест-накрест пересекали ремни.

Чужак.

Очутившись внизу, на дороге, мужчина сделал все, чтобы не оставлять следов. Он ступал, как настоящий разведчик, тщательно выбирая сухие камни. Ставил ногу лишь там, где не было грязи, луж и крови. Хотя кровь и привлекла внимание незнакомца. Он опустился на корточки возле недавно убитых мутантов, собрал их кровь в пузырьки, плотно запечатал крышки, засунул пузырьки в заплечный мешок. Много внимания гость уделил мертвой собаке. Разжал ей челюсти, зачем-то пересчитал зубы, затем обмерил ее тело веревкой с узелками…