Книга Мертвая петля для штрафбата - Антон Кротков

Радиоэфир мгновенно заполнился отборным русским матом, зубовным скрежетом и деловитыми английскими командами. Полковник Зорин пытался со своими людьми прийти на помощь «крымовцам», но не смог этого сделать, ибо сам был связан боем с численно превосходящим противником. Всё что Зорин мог — это по радио крикнуть ближайшей к нему паре:

— «Сейбры» на два часа[2]. Вас атакуют! Уходите переворотом и «ныряйте» под меня!!!

В результате своевременно данного совета эти двое ловким манёвром спаслись от верной гибели. Но избежать потерь теперь было невозможно.

Вскоре пушечная трасса одного из атакующих «Сейбров» прошла по фюзеляжу самолёта полковника Сергиенко. Машина мгновенно превратилась в огромный факел. Сергиенко успел катапультироваться и даже благополучно раскрыл парашют. Но при снижении вывалился из подвесной системы. На тех, кто видел беспомощно кувыркающееся высоко над землёй тело обречённого товарища, это зрелище оказало крайне удручающее воздействие. Впоследствии выяснилось, что, так как приготовление к первому вылету производилось в большой спешке, Сергиенко схватил по дороге к самолёту чужой парашют и просто не успел подогнать его под себя.

Из-за того, что лётчики группы не тренировались вместе и не знали, чего ожидать от своих ведущих и ведомых, они не смогли в критической ситуации оказать организованное сопротивление противнику. Каждый полагался лишь на индивидуальное лётное мастерство и везение. И большинству «нордовцев» действительно удалось в одиночку выбраться из передряги.

Только «МиГ» лётчика-испытателя Вишневецкого получил серьёзные повреждения от вражеского огня. Сам пилот тоже оказался тяжело ранен. Вскоре после того как он сообщил об этом напарнику, радиосвязь с ним пропала. На посадке руководитель полётов неоднократно приказывал Вишневецкому катапультироваться, но тот не отзывался. Быть может, причиной тому были неполадки с бортовой радиостанцией истребителя. На «МиГе» Вишневецкого буквально не осталось живого места после того, как пара «Сейбров» удачно отстрелялась по нему с дистанции менее трёхсот метров. Непонятно было, как он ещё продолжал держаться в воздухе!

Истребитель зашёл на посадку с очень высокой скоростью и опасным углом к ВПП[3], чему трудно было найти объяснения, особенно если учитывать, что в его кабине находился опытный лётчик-испытатель. Потом машина как будто выровнялась, и многим показалось, что на этот раз всё обошлось. Но у самой земли самолёт вдруг резко накренило. Похоже, лётчик потерял сознание. Возможно также, что Вишневецкий стал жертвой так называемой «валежки» — самопроизвольного заваливания самолета на крыло. Эта загадочная болезнь унесла жизни сотен лётчиков, осваивавших реактивные истребители первого поколения.

Некоторым из наблюдавших за посадкой людям показалось, что в последний момент опытный лётчик-испытатель попытался скомпенсировать заваливание самолёта, «дав» правую педаль и парировав крен ручкой управления. Но «МиГи» первых серий обладали фатальной склонностью на определённой скорости «предательски» давать обратную реакцию на действия лётчика. Вместо того чтобы выровняться, машина накренилась ещё круче. Железный зверь словно мстил напоследок за себя и за своих крылатых собратьев тому, кто за свою долгую профессиональную карьеру испытателя обуздал сотни самолётов.

Конечно, штатный пилот НИИ ВВС не мог не знать об этой роковой особенности своей машины. И одному Богу известно, почему он не сумел справиться с ней в критический момент. До самого конца Вишневецкий так и не вышел на связь с землёй. Возможно, будь посадочная скорость истребителя чуть меньше, всё могло бы кончиться иначе.

Потом товарищи погибшего ещё долго будут пытаться как-то объяснить причину трагедии. Но в итоге «МиГ» перевернулся, лёг «спиной» на взлётно-посадочную полосу и заскользил по бетону, высекая снопы искр. Стесав киль и фонарь кабины вместе с головой пилота, самолёт сошёл с полосы и уткнулся носом в капонир. Но его двигатель продолжал работать, а топливо вытекать из пробитых баков. Так что ещё почти десять минут никто из аэродромной обслуги не смел приблизиться к изуродованной машине из-за опасности взрыва…

Всех поразила реакция вернувшегося из вылета Крымова. Едва выбравшись из кабины, генерал принялся громко материть командира истребительного полка, обвиняя его в случившемся. Якобы это Зорин не обеспечил должное прикрытие группе и поэтому она попала под внезапный удар противника. Вскоре начали садиться самолёты полка. Крымов с мокрым от пота и багровым от ярости лицом набросился на устало спрыгнувшего с крыла своего «МиГа» подполковника:

— Что же ты, б… такая, сделал! Да я тебя, суку, под трибунал!!!

Генерал с размаху ударил Зорина по лицу. Подполковник пошатнулся, у него пошла носом кровь. Эта безобразная сцена происходила на глазах многочисленных свидетелей.

На следующий день действительно поступило распоряжение, чтобы Зорин немедленно сдал дела своему заместителю, а сам вылетал в Москву. Там его ожидал трибунал, разжалование и тюрьма.

После этого боя сочувствующая безвинно пострадавшему командиру аэродромная братия между собой начала именовать «нордовцев» «Группой Пух». Кто-то придумал шутку про заносчивых гостей: «Группа «Ух» разбита в пух», намекая на то, что при первой же встрече с противником хвалёная команда асов была разгромлена в пух и прах.

Впрочем, получив болезненный урок, генерал Крымов резко переменился: перестал с пренебрежением относиться к противнику и советам фронтовиков. Он понимал, что в случае новой осечки ему вряд ли вновь удастся спихнуть вину на другого. Абакумову ведь тоже мог понадобиться кандидат на роль козла отпущения в предстоящем разговоре со Сталиным. Поэтому Федор Степанович сделал необходимые выводы из своего провала. Прежде всего лётчикам группы было выделено время для отработки слётанности. Организованы лекции по тактике воздушного боя с «Сейбрами». Генерал даже посадил на гауптвахту одного своего полковника, который посмел публично возмутиться, что его — Героя Советского Союза, слушателя академии, — учит уму-разуму какой-то двадцатитрёхлетний старший лейтенант из боевого полка.

Спустя десять дней интенсивных тренировок группа вновь предприняла несколько попыток «заарканить» в суматохе крупных боестолкновений отбившихся от своих вражеских истребителей. Но каждый раз выбранному в качестве цели американцу удавалось выскользнуть из сжимающих его тисков. Добыть желанный трофей всё не удавалось, зато из плёнок, заснятых на кинофоторегистрирующую аппаратуру «МиГов», вполне можно было смонтировать прекрасный фильм о «Сейбрах». Вот только в награду за такое «творчество» в Москве вполне могли поставить к стенке. Тем более что в ходе тренировок и новых попыток решить задачу было потеряно ещё два «МиГа». Пилот одного истребителя погиб, а второй офицер получил серьёзные ранения и был санитарным бортом отправлен на Родину.