Книга Темный рай - Тэми Хоуг

Мэри осторожно направилась в кухню. Дверь холодильника была распахнута, огонек внутри горел обещанием аппетитного содержимого в его золотых недрах. Однако запах, исходивший оттуда, предполагал нечто менее приятное.

Мэри поморщилась и зажмурилась от пахнущих кислятиной испарений. Найдя на стене выключатель, она зажгла свет. Встроенная в нишу лампа осветила отвратительную массу из испортившихся продуктов и разлитого пива. Перед холодильником на мексиканском кафеле растеклось прокисшее молоко, а в нем, опрокинутый набок, размок пакет с продуктами. Мухи крошечными стервятниками облепили эту кучу мусора.

— Боже правый, Люси, — пробормотала Мэри, — что за вечеринку ты здесь устроила? И куда, черт возьми, сама подевалась?

Мэри медленно отступила назад, в гостиную, трясущимися руками выдвинула из-под широкого соснового стола единственный оставшийся в вертикальном положении стул с кожаной спинкой и бессильно рухнула на него. Закусив нижнюю губу, она уставилась в пространство сквозь пелену застилавших глаза слез. Мэри слишком часто приходилось иметь дело с криминальными расследованиями, чтобы не понять, что произошло в этом доме — его обыскивали. Мотивом могло быть ограбление, или же беспорядок явился следствием другого происшествия, еще более ужасного.

— Люси! — снова позвала Мэри, испытывая тяжесть в груди от ясного осознания того, что ответа ей не дождаться.

Сердце Мэри учащенно забилось. Ладони покрылись тонкой пленкой пота.

— Люси?

— Она мертва.

Слова двумя оглушительными выстрелами прозвучали в тишине комнаты. Мэри обернулась, и крик застрял у нее в горле. У противоположного края стола стоял мужчина: шестифутовая статуя, высеченная из гранита, в выцветших джинсах и ковбойке. Уму непостижимо, как ему удалось появиться незаметно для Мэри! Он стоял и в упор разглядывал Мэри из-под полей низко надвинутого на глаза пыльного черного стетсона. Правая рука с коротко подстриженными ногтями застыла на правом бедре в дюйме от кобуры с револьвером, из которого запросто можно было бы уложить наповал быка.

— Вы кто?

Голос у него был низкий и скрипучий.

— Кто я? — выпалила Мэри. — А кто, черт возьми, вы такой?

При этих словах мужчина, казалось, помрачнел еще больше, но Мэри в данный момент было не до изысканных речей. Краешком глаза она заметила тяжелый медный канделябр, лежавший на краю стола. Не сводя глаз с незнакомца, Мэри почти неуловимым жестом схватила увесистую ножку канделябра.

— Что вы сделали с Люси?

У мужчины дернулся подбородок.

— Ничего.

— Полагаю, вам известно, что я здесь не одна? — заявила Мэри, собрав всю отвагу, на которую была способна. — Мой муж… Бруно… осматривает двор.

— Вы приехали одна, — покосившись на Мэри, медленно произнес мужчина. — Я видел вас с холма.

Он ее видел! Он следил за Мэри. Человек с пистолетом следил за ней! Мэри крепче сжала канделябр. Она вспомнила первые слова, с которыми к ней обратился незнакомец. Она мертва. Ужас мертвой хваткой впился в горло. Люси. Он убил Люси!

С пронзительным воплем Мэри что есть сил запустила канделябром в мужчину и опрометью бросилась к двери, перескочив через искалеченный фикус. Она сосредоточила все свое внимание на входной двери, желая как можно скорее до нее добраться, но, словно в кошмарном сне, руки и ноги сковала свинцовая тяжесть.

Он схватил ее сзади: одной рукой сгреб в кулак жилет и просторную футболку, что были на Мэри, резко дернул и, обхватив другой рукой вокруг талии, притянул к себе:

— Спокойно!

Мэри впилась ногтями в мясистую ладонь и принялась молотить ногами, пытаясь попасть каблуками спортивных башмаков в голени нападавшего, что ей удавалось в двух ударах из трех.

— Черт возьми, да успокойтесь вы! — приказал мужчина, крепче сжимая Мэри. — Я не убивал ее. Это был несчастный случай.

— Скажете это в суде! — пыталась закричать Мэри, продолжая конвульсивно биться в больших руках. Мужчина же стоял непоколебимо, как скала. Ей с ним не справиться. Он победил. От этой панической мысли Мэри едва не лишилась чувств.

— Да послушайте же вы! — резко приказал мужчина, но тут же смягчил тон, вспомнив по опыту, что со страхом лучше бороться не силой. — Спокойно, — промурлыкал он низким, ровным голосом, будто уговаривал испуганную лошадь. — Теперь послушайте меня. Только успокойтесь. Я не причиню вам вреда.

Мэри повернула голову, чтобы заглянуть в глаза незнакомца. Мужчины могут говорить все, что угодно, но глаза их редко лгут. Мэри усвоила эту истину в залах заседания судов и в бесчисленных адвокатских конторах. Записывая слово в слово показания — и лживые, и правдивые, — она очень скоро научилась прочитывать правду в глазах свидетелей. Мэри встретила прямой взгляд пары глубоко посаженных глаз. Они были серы, как грозовые облака, и слегка прищурены, словно им постоянно приходилось смотреть на открытое, яркое солнце. Глаза не много говорили об этом человеке, но в их взгляде не таились ложь или угроза насилия.

Мэри слегка расслабилась и была вознаграждена за это тем, что мужчина позволил, наконец, ее ногам коснуться пола. В легкие вернулся воздух, и Мэри с жадностью стала глотать его, стараясь не использовать мужчину в качестве опоры.

От него исходил запах тяжелой работы, кожи и лошадей.

Сосредоточься на этом, Мэрили. Он пахнет, как конь.

— Так вы, наконец, успокоились? — мягко спросил он.

Пока она пыталась отдышаться, взгляд его беспрепятственно скользил по ее вздымающейся и опускающейся груди.

Незначительное движение руки — и он мог бы ощутить в ладони ее тяжесть. Пальцы непроизвольно прижались к ребрам девушки.

Он резко убрал руку и отступил на полшага, избавляя себя от соблазна.

Мэри повернулась к нему лицом, под ногами хрустнули годные теперь разве что на растопку обломки столика, сколоченного из грубых сучьев. Все еще дрожа, Мэри уперла одну руку в бок, а второй откинула с глаз массу тяжелых, густых волос и укрепила их на затылке.

— Кто вы такой? — осторожно потребовала она ответа.

— Джей Ди Рафферти. — Не спуская с Мэри глаз, он наклонился и поднял упавшую в пылу стычки на пол шляпу. — Я живу неподалеку, на холме.

— И имеете привычку шнырять по чужим домам?

— Нет, мэм. — Глаза Рафферти сузились. — Судья попросил меня присмотреть за этим хозяйством. Я видел, как вы приехали, увидел зажегшийся свет. А я не хочу, чтобы в моем присутствии здесь произошли какие-нибудь глупости.

— У меня такое впечатление, мистер Рафферти, что тут уже что-то произошло. И мне не кажутся забавными подобные «глупости».

— Дети… — пробормотал Рафферти, уставившись на разбитое кресло-качалку. Он не любил, когда портили вещи, считая это вандализмом — бездумным разрушением потраченных времени, сил, труда. — Здесь немного похозяйничали городские ребятишки. Они постоянно шастают по округе в поисках приключений на свою задницу. Они набезобразничали здесь неделю назад. Я вызвал шерифа. Приехал его помощник, все записал и оценил нанесенный ущерб.