Книга Воин поневоле - Дейв Дункан

Темные волосы падали ему на плечи, глаза были совершенно черные, такие, что и зрачок нельзя различить. Глаза, полные силы… пылающие гневом, глаза Несущего Гибель… Но сейчас Хонакура видел в этих глазах – боль, страх, подавленность. Это не редкость среди тех, кто приходит к Богине с мольбой, – больных, умирающих, одиноких, гибнущих, – но не часто доводилось ему видеть страдание столь огромное, а в глазах этого молодого здорового воина оно казалось просто ужасающим. Да, с ним что-то случилось! – Светлейший, – быстро заговорил Хонакура, – давайте отойдем в более укромное место.

Молодой человек приподнялся и тут же вознесся над маленьким жрецом, как скала над вершинами деревьев. Он был огромного роста, и при ходьбе его тело вздрагивало. Столь юный Седьмой… Это необычно даже для воинов, а он моложе, наверное, чем жрец третьего ранга Джанарлу.

Они дошли до конца здания, и Хонакура указал на постамент разъеденной ржавчиной статуи. Воин послушно сел. Его безразличие привело Хонакуру в изумление.

– Давайте пока обойдемся без формальностей, – тихо сказал Хонакура, оставаясь стоять, – ибо нельзя быть уверенным, что мы совсем одни. Я Хонакура, жрец седьмого ранга.

– Я – Шонсу, воин, и также седьмого ранга. – Его голос по мощи соответствовал всему остальному. Как будто гром прогремел вдали. Он поднял руку и убрал со лба повязку. Хонакура покачал головой.

– Ты ищешь помощи у Богини?

– Меня преследует демон, о священный.

Теперь понятно, почему у него такие глаза.

– Демонов изгоняют, – сказал Хонакура. – Однако они редко овладевают теми, у кого высокий ранг. Поведай же мне обо всем.

– Он цвета кислого молока, – грозный молодой воин вздрогнул, – у него волосы на животе, на руках и ногах и на лице, а макушка лысая, и кажется, что голова у него приставлена вверх ногами.

Хонакура тоже вздрогнул и очертил в воздухе священный знак Богини.

– И у него нет крайней плоти, – продолжал воин.

– Тебе известно его имя?

– О да, – Шонсу вздохнул, – его бормотание звучит у меня в ушах от вечерних сумерек до утренней зари, а в последнее время и днем. В этой болтовне мало что имеет смысл, но как его зовут, я знаю – Уоллисмит.

– Уоллисмит? – отозвался Хонакура.

– Уоллисмит, – повторил воин.

Такое имя не носил ни один из семисот семидесяти семи демонов, но какой же демон назовет свое настоящее имя, если его не призывать определенным образом. И хотя сутры описывали демонов самых страшных и отвратительных, такой крайности, как волосы на лице, Хонакура не мог себе представить.

– Богиня распознает его, и он будет изгнан, – сказал старик. – Какое приношение ты сделаешь Ей за это?

Молодой человек печально опустил глаза.

– Священный, у меня ничего не осталось, кроме силы и воинского искусства.

Воин, и не говорит о своей чести?

– Может быть, служба в нашей охране, год или два? – предложил Хонакура, не спуская с него глаз. – Правитель – светлейший Хардуджу, Седьмой.

Жесткое лицо воина стало еще более суровым:

– Сколько Седьмых вам необходимо иметь в охране? – спросил он осторожно.

– И какую клятву я должен принести?

Теперь Хонакура рискнул высказаться несколько точнее:

– Светлейший, мне неизвестны все клятвы, которые приносят воины. Что же касается охраны, я не припомню, чтобы у нас было больше одного Седьмого, а я служу здесь уже более шестидесяти лет.

Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга. Воин нахмурился.

Хотя уничтожая себе подобных, это племя и не испытывало сильных угрызений совести, но советы посторонних по этому поводу они воспринимали без восторга. Хонакура решил еще немного приподнять завесу.

– Воины высоких рангов редко посещают храм, – сказал он. – За последние два года я не видел ни одного. Однако любопытно вот что. До меня доходили слухи о нескольких воинах, которые приезжали в Ханн. Один из них был седьмого ранга, еще несколько – шестого, и целью их, как они сами утверждали, было…

– Что? – Воин сжал кулаки.

– Ничего, ничего! – быстро заговорил Хонакура. – Всего лишь слухи. Говорили, что эти воины хотели занять переправу и ту длинную аллею. Может быть, они потом раздумали. Кто-то из них добрался даже до постоялого двора, где обычно останавливаются паломники, но ему не повезло – он отведал там гнилого мяса. Так что никого, кроме вас, светлейший, и тем сильнее наша радость.

Сильные мускулы не всегда свидетельствуют о слабом уме – молодой человек все понял. Краска ярости проступила у него на щеках.

Он посмотрел вокруг, окинул взглядом грандиозное здание храма и огромный двор внизу; к которому примыкал усыпанный галькой берег тихой заводи, потом пенные волны Реки, текущей из ущелья, и окутанное туманом великолепие Судилища. Потом он повернул голову и оглядел старый парк, где среди деревьев стояли дома верховных служителей. Один из них, несомненно, подошел бы для жилища правителя.

– Служить при Ее храме – большая честь, – сказал он.

– Сейчас эта служба вознаграждается более щедро, чем раньше, – с готовностью отозвался Хонакура.

На суровом лице воина появилась угроза.

– Я думаю, здесь можно раздобыть меч?

– Это мы устроим.

Молодой человек кивнул.

– Я всегда готов служить Богине.

Вот так следует делать дела, с удовольствием подумал Хонакура. Об убийстве даже не упоминалось.

– Но сначала – изгнание демона? – спросил воин.

– Конечно, светлейший. – Хонакура не мог припомнить, чтобы за последние пять лет делал что-либо подобное, но ритуал был ему знаком. – К счастью, вам не придется упоминать ни вашего занятия, ни ранга. И такое одеяние вполне подойдет.

Воин облегченно вздохнул.

– И получится?

Нельзя преуспеть на посту Третьего Канцлера Совета Почтенных, если не умеешь прикрывать тылы:

– Получится, светлейший, если только…

– Если что? – Тень подозрения упала на широкое лицо воина.

На нем лежит какая-то вина?

– Если только этого демона не наслала сама Богиня, – осторожно начал Хонакура. – Только вы сами знаете, нет ли за вами какого-нибудь проступка против нее.

Боль и скорбь отразились на лице воина. Юноша опустил глаза и некоторое время не произносил ни слова. Потом он дерзко взглянул на жреца и громко сказал:

– Его наслали колдуны.

Колдуны! От неожиданности маленький жрец сделал шаг назад.