Книга Пиковая Дама - Яна Александровна Гецеу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, да, щас, идём! – дружно закивали они, а младший братишка в нетерпении прыгал на лестнице:
– Да скорее, без нас повесят! – взвыл он от отчаяния, видя, как старшие дети тянут.
Миланка насупилась и дёрнула мешочек на себя. Мишка не отдал.
– Да потом, ну! – шикнула она, а он помедлил, но с сомнением все-таки разжал руку. Девчонка с облегчением засунула мешочек за широкий пояс бархатного пышного платьица, и пихнула брата в бок – иди, мол, первым, прикрывай!
– Мишкаааа, ну пошли скорей! – страдая, прыгал на ступеньке маленький братишка.
– Да, скорей, точно! – с энтузиазмом потер руки старший брат и помчался вверх по лестнице. Аримейа вскрикнул от радости и исчез наверху первым. За ним и Мишка-Миариз. А Миланка-Малейар быстро, через две ступеньки, выскочила за ними и мгновенно скрылась в туалете. Сейчас ей даже дороже самого важного момента вечера – водружения звезды на ёлку, было увидеть – что там, в мешочке? За что же они дрались, какой трофей стоил ей синяков на плече и запыленного платья?!
Она с придыханием развязала шнурок, под пылью оказавшийся золотым, и вытряхнула на ладонь… мелок?! И что, и всё?! Глаза е1 округлились и сами закатились в потолок – вы серьёзно?! Она покрутила вещь, похожую на старый, лежалый, окаменелый мелок, плохо обтесанный, сточенный с одного края. Он оставлял следы на пальцах, и неприятно пах, старым мылом и мертвыми цветами… будто кто-то принес его с того света, подумалось ей и стало холодно и жутко тут одной. Однако, она сказала себе, что уже большая, и не боится каких-то там мёртвых мелков! Вон у них так-то целая ёлка мертвецами обвешана, в каждой игрушке чья-то душа, так и что теперь? Каждый год так делают, и все радуются, и ничего! Подумаешь, мелок! Это пусть люди боятся, а троллям ничего такого, тролли в злых покойников не верят!
Девочка гордо задрала нос, храбрясь и попробовала накарябать чего-нибудь мелком на стене. По кафелю мелок шёл плохо, осыпался и линия получилась рваная. Но она смогла-таки начертить руны своего имени на тролльем: Мал Ейар, Крепкий Изумруд. С победной улыбкой, она подняла мелок вверх в кулаке, но мел посыпался, превращая ее в "Чистую Кашу". Миланка фыркнула и рукавом быстро стерла художество.
– Малеша, ты где? – ласково позвала мама за дверью. – Мы тебя ждём, без тебя не начинаем!
И заныли, загалдели братья и сестра.
– Ща, мам! – крикнула девочка, сунула мелок обратно в мешочек, спрятала его в карман платья, быстро вымыла руки и промочив, обтерла рукав. Так с мокрыми руками она и выскочила в зал, и тут же ахнула, восхищённая. Елка вся сияла, обещая настоящую сказку! Любые чудеса казались реальными, вот-вот исполнятся, ведь вот оно – настоящее дерево из сказки! Надо только успеть загадать желание и мысленно поместить его в золотую, сверкающую звезду, пока её будут надевать, как корону на голову доброй королевы, на верхушку ёлки! Ведь звезду и надевают так высоко, чтобы предки, которые невидимо празднуют с нами, могли наши желания увидеть и передать добрым духам и богам, а те бы исполнили!
"Хочу, чтобы… чтобы… чтобы мы в Африку поехали летом и на жирафе покататься!' – выпалила Миланка, и не смогла отогнать лёгкую зависть к братишке – ведь теперь это он на руках дядьки, как на вершине горы, надевал на голову ёлки корону! Миланка была уже большая, а делать это должен маленький… а если нет малышей, тогда самый младший. Они вроде как, к предкам ближе, и вообще, маленьких все любят, хоть им и девяносто лет! Вдруг, младший окажется старым, а другие еще старее? – размышляла Миланка, теребя в кармашке мелок.
– Урааа!!! Самаштое хамитра! Благослови наши добрые мысли Добрая Вершина! – дружно кричали все новогодние пожелания троллей. А папа довольно мяукнул вдобавок. И глянул на Миланку. Ему хотелось, чтобы в одном из детей его кровь проступила яснее. Миланка попробовала, но у неё снова не вышло. Очень хотелось радовать ато, и она подошла, взяла его за руку и видя, как он прячет лёгкую грусть, прошептала:
– А давай загадаем, чтобы мне дали мурлышки в этом году…
– О, давай! – обрадовался папа-ато, и тепло сжал ёладошку. Они смотрели, как играют переливами света огоньки ёлки, и загадывали вместе. А что загадано искренне, то обязательно сбывается! И про жирафа, конечно, тоже!
Потом мама позвала к столу. Ну, как, столу? У них и стол был свой, особенный. Несколько низких чайных столиков, заваленных всякой всячиной, типа мясных кусочков, печенек, фруктов, сыров на тарелке, колбасок и сладостей. Каждый сам брал, что хотел, и заваливался кто на диван, кто в брошенные на пол кресла-мешки, кто на подушки.
Здесь не отвлекались друг от друга, не смотрели кино, не включали музыку – пели сами, рассказывали истории и сплетни, вспоминали всякое, играли в словесные игры, типа редких слов, когда надо вспомнить такое слово на языке троллей, которое мало кто знает и объяснить его смысл! А папа еще и кошачий мог использовать, и тут уж, может врал, может придумывал – никто ведь не знает!
Было весело и очень тепло, дети веселились с родителями, шумели, галдели, хохотали до мокрых носов!
Выпили всю колу, объелись сладостями…
Была уже глубокая ночь, когда взрослые притихли и позёвывали над своими бокалами с крепкой пахучей бурдой, которая детям вообще непонятна, чего её пить? Они переглядывались с таинственным блеском в глазах. Для них наступало самое главное и желанное время в этой ночи…
– Ма, мы на второй ярус! – делая вид, что почти уже спит, проговорила Миланка. Мама вытянула губы, Миланка подошла и подставила щеку. За ней и её братишка. В такую ночь никто не стал бы хихикать, все понимали – это важное родительское благословение. Папа одарил их особым жестом, означающим "сила отцовского сердца", нечто вроде крестного знамения у людей. То же самое сделал и дядька со своими тремя троллятами.
– Не проспите, утром мама приедет с подарками! – ласково погрозил он здоровенным пальцем. Его трое чад кивнули и потопали на второй ярус, где уже исчезла Миланка.
Второй ярус был просторный и тёмный, только мерцание ёлочки согревало темноту,
