Книга Последняя ночь в Бейруте - Вячеслав Иванович Катамидзе

около станции метро «Грин-парк» в семь или полвосьмого?

— Я буду там в полвосьмого, — сказал Бартон.

Он не успел повесить трубку, как раздался новый звонок. Звонила женщина, и голос был незнакомый.

— Мистер Бартон, это Джулия Харриет, помощница начальника административного управления МИДа.

Бартон чертыхнулся про себя. Будь он неладен, этот МИД. Жуткие приставалы.

— У меня есть для вас кое-что, — сказала женщина. — Как мне это передать вам?

— Вы можете встретиться со мной около станции метро «Грин-парк»? Скажем, в семь пятнадцать.

— Да, конечно, мистер Бартон. Я буду там без опоздания. У меня папка, в которой вы найдете всю информацию по поводу мисс Белл. Ее жизнь, ее работа, даже поощрения. Не знаю, насколько это вам поможет, но начальник департамента распорядился подготовить вам специальный меморандум на эту тему.

— Это замечательно, — воскликнул он, сразу беря назад все сказанное по поводу Министерства иностранных дел. — Передайте мою огромную благодарность вашему начальнику. Он не просто предусмотрителен — он человек мудрый и прозорливый.

Бартон верил в то, что говорил. Меморандум избавлял его от необходимости задавать в британском посольстве в Бейруте вопросы, на которые он может не получить ответа.

II

Приехал он на станцию «Грин-парк» на десять минут раньше, но Джулия Харриет, симпатичная блондинка в дорогой шубке, его уже ждала. Она вручила ему тонкую черную папку, мило попрощалась и юркнула в метро.

Завернув за угол, Бартон зашел в кафе «Неро» и сел за столик, за которым уже сидел Роуз. Тот молча положил на стол картонный пакет из магазина «Фортнум-энд-Мейсон».

— Спасибо за заботу, друг мой, — кивнул Бартон.

— Всегда рад услужить, — улыбнулся Роуз. — Значит, так: в пакете миниатюрный диктофон «Олимпус», авторучка с камерой, встроенной в карманную скобу, и записная книжка с телефонами экстренной связи. Не забывайте, что все пятерки в номерах надо менять на двойки, а все двойки — на нули.

— Это я помню. Батарейки в диктофоне есть?

— Конечно. Я помню, как техотдел дал вам диктофон без батареек. Странно, что вы никого тогда не подвесили на крюк.

— Человеком, который это сделал, была Лиза Дженкинс. Она накануне разорвала помолвку. Разве я мог ее наказать?

— Вы слишком добры, шеф. Помню, следствие в результате затянулось чуть ли не на целый месяц.

— Вот тогда я ее и наказал: отправил в отпуск в середине февраля, причем как раз тогда, когда она начала строить глаза Митчу Макколу.

— С вами опасно иметь дело, шеф.

— Я знаю.

Бартон встал, пожал Роузу руку и пошел к станции метро.

III

Миллза он узнал, хоть и с трудом. Он видел его на фотографиях молодым, стройным, с густой гривой на голове. Сейчас перед ним был грузный, с редкими седыми волосами пожилой человек; серые глаза с пожелтевшими белками, щеки в красных прожилках. Но элегантен он был на редкость: дорогой серый костюм, длинное черное пальто, узконосые ботинки.

Он крепко пожал Бартону руку и сказал:

— Приветствую вас, Кристофер. Перекусим вместе, ладно? И зальем что-нибудь в люки.

Миллз взял Бартона под ручку и повел его в сторону района Мэйфэр.

— Куда мы идем? — осведомился Бартон.

— Туда, где можно спокойно поговорить. В наш местный клуб. Не волнуйтесь, Бартон: вас там никто не знает, и меня, наверное, тоже. Традиция этих закрытых клубов общеизвестна: большинство их членов не имеет ни к организации, ни к партии, ни тем более к основателям никакого отношения. Что и хорошо.

Бартон пожал плечами.

— Мне это знакомо, — сказал он. — Я когда-то состоял в каком-то клубе… Вспомнил: в клубе выпускников Оксфорда и Кембриджа, на улице Пелл-Мелл. Членские взносы платил регулярно, а вот обедать там приходилось крайне редко. А что хорошего в вашем клубе?

— Домашняя еда. Картошка с мясом. Котлеты. Тушеная баранина. Словом, все то, что женщины больше дома не готовят, обходясь полуфабрикатами. Вы женаты?

— Нет, моя жена умерла пять лет назад, — ответил Бартон. — Я питаюсь полуфабрикатами.

— Тем больше оснований пообедать в клубе.

Клуб оказался совсем невелик — комнаты три; самая большая была обеденным залом. Столик им приготовили, на столе стояли бутылка неаполитанского вина и ваза с фруктами. Унылый субъект в черном сюртуке забрал их пальто и унес куда-то в глубь здания. Пакет, принесенный Роузом, Бартон оставил у себя.

— Я заказал нам рагу, — сказал Миллз. — Здесь это фирменное блюдо.

Он наполнил два бокала вином и чокнулся с Бартоном.

— За успех вашей поездки, Кристофер. Я в нем больше заинтересован, чем кто-либо другой.

— Вы знали Мэри-Роуз?

— С самого рождения.

— То есть она…

— Да, она моя дочь…

Он помолчал.

— Видите, я уже почти отошел от шока, — сказал он, наполняя бокалы. — Два дня плакал и пил, еще два дня просто пил.

— Извините, я не знал… — огорчился Бартон. — Ведь у нее фамилия — Белл.

— Верно. Начальство попросило, чтобы у нее была фамилия матери. Знаете, моя фамилия кое-кому известна, в том числе в арабском мире. А девочка хотела работать на Востоке. Она ведь, кроме французского, знала еще арабский и персидский. Талантливая девочка. Колледж Троицы в Кембридже и диссертация в Институте стратегических исследований. Представляете, какая потеря для министерства? О себе я уже и не говорю. Она была моим единственным ребенком.

На глазах Миллза выступили слезы. Он осушил их салфеткой и всхлипнул.

— Простите, Кристофер. Постарел, уже трудно сдержать эмоции. Но так жалко ее, так жалко! Всего двадцать девять лет, вся жизнь впереди! И столько способностей!

— Ей было от кого унаследовать таланты. Вы ведь тоже знаете четыре языка.

— Знал пять. Но сейчас по-русски и по-польски говорю плохо. Все забывается, если нет практики.

— Это верно… Ну, так о чем вы хотели поговорить со мной, сэр Джон?

— Бросьте, Кристофер, вы не в палате лордов… Слушайте: никто во всем мире не знал, что Мэри-Роуз — моя дочь. Мы с женой развелись, когда ей было десять лет, но она была Мэри Белл с самого рождения. Встречался я с ней только в доме у бывшей жены, а когда Мэри выросла, я заезжал к ней по вечерам. Жила она в многоквартирном доме. Мальчики у нее, конечно, были, но она никогда никого не приводила к себе домой. То есть у нее была хорошая школа, я ее многому научил. Я это говорю к тому, чтобы вы поняли: шансы, что ей отомстили за какие-то мои прежние грехи, просто минимальные. Тут какая-то другая история. Не тратьте времени на эту линию расследования — во всяком случае на первом этапе.

— Спасибо, сэр Джон. Я приму