Книга Безумыш - Андрей Олегович Рымин

Один раз я проткнул здоровенную рысь, бросившуюся на меня с дерева. Второй моей жертвой стал старый кабан, раскидавший амбалов-охранников. Стадо диких свиней отчего-то решило, что идущие мимо двуногие им сильно не нравятся и решило напасть на отряд.

Аномалия местности. Здесь опасность для людей представляют даже мирные травоядные, что чуть раньше доказал взбесившийся лось четырёх метров в холке, которого пришлось останавливать даром одному из наёмников. Ебор после вздыхал, что приказ не даёт ему снять с меня браслеты, иначе бы он уже это сделал.

Но по-настоящему сложным оказался для нас третий день. Дело в том, что утром большая часть отряда, состоящая из провожающих горцев, ушла назад в полис. Наша численность сразу упала до сорока восьми человек. Три десятка наёмников окружили Вступивших на Путь, среди которых отдельной маленькой кучкой шагала и наша четвёрка. Для всех, кроме командира отряда проводников, знавшего, кто такой Ебор и зачем он направляется к Выходу, я был нелюдимым и оттого постоянно молчавшим богачом с Порога, идущим на Твердь в сопровождении личных охранников.

Обман позже вскроется, но это не имеет значения. Из-за этого барьера не возвращаются, а рядовые наёмники и не поймут, что произошло. Богачи часто привлекают к своему сопровождению дополнительную охрану. Ебор как-то проговорился, что со мной куда проще, чем с детьми, которых он обычно доставляет на Твердь. Подозреваю, тех приходится проносить спящими под воздействием мощного сонного зелья, спрятав в некий специальный рюкзак или короб. Не будь моё нынешнее тело столь крупным, меня бы, наверняка, постигла та же участь.

А так приходится драться. Слава звёздам, что редко. Мне нельзя показывать своё мастерство — Гахар тоже имеет глаза. Впрочем, проводники в полной мере отрабатывают те немалые деньги, что им заплатили. Сильные поголовно бойцы на верхах троероста через одного одарённые. Командиры наёмников тщательно отбирают людей при приёме на службу. В отряде есть даже два лекаря. Хотя, их способности пока никому не потребовались. Лёгкие раны здесь предпочитали устранять при помощи лечилок, какие имелись у каждого.

Один горец хвалился, что взял с собой десять склянок первухи, как он на жаргоне местных охотников называл наиболее мощный из трёх изготовляемых на Земле вариантов лечилок. По две штуки на день пути — перебор на мой взгляд. За барьером все зелья из этого пояса потеряют полезные свойства.

У наёмников тоже хватало лечилок. Я не раз и не два видел, как получившего рану бойца врачевали при помощи зелий. Так как мы шли весь день без привалов, у охранников-проводников просто не было повода лишний раз к нам приблизиться. Мы идём своей группой, они рассредоточенной вокруг нас цепью, сжимающей звенья в том месте, где происходит атака зверей. Если в отряде и есть гахар, то у него пока нет возможности заняться поиском. Может, вечером начнёт. Осторожничает, боится спугнуть.

Ближе к вечеру мы вышли к очередному подготовленному для ночёвок месту. Рукотворное происхождение большой круглой поляны выдавали прогнившие остовы пней по краям. Предшественники сегодняшних проводников когда-то очень давно расчистили здесь площадку для лагеря при помощи топоров и пил.

Середина пути. И понятно, почему на поляне нас встречают хорошо вооружённые люди. Второй отряд наёмников явился сюда раньше нас. Ночевать будем вместе, а утром продолжим движение в противоположные стороны. Разумно. И я моментально понимаю, что в каждом отряде держать по гахару моим врагам смысла нет. Зачем, если все уходящие на Твердь в любом случае одну из ночёвок проводят под охраной обоих групп проводников? Здесь всё и решится. Готовлюсь.

И долго ждать не потребовалось. Едва мы поднялись на холм, как один из наёмников, не удовлетворившись общим приветствием, бросился пожимать руки вновь прибывшим. При этом, кого приобнимет, кого похлопает по плечу. Начал со своих, но, когда те закончились, переключился на Вступающих на Путь горцев.

Началось! Гахар сходу пошёл в атаку. Понимает, что я раскушу его — он единственный из наёмников, превративший приветствие в представление — значит всё поставил на кон. Нападёт в тот же миг, как узнает в чьём теле я прячусь.

Мои действия? Ждать, когда он дойдёт до меня, нельзя. Откажись я пожать ему руку, или даже воспротивься тому же чуть раньше Ебор, круг поисков гахара сузится настолько сильно, что тот, наверняка, попробует дотронуться до кого-то из нас против нашей воли. Это послужит поводом. Пусть и не слишком весомым для последующего ответа с моей стороны, но деваться мне некуда. Дожидаться непосредственно самого нападения глупо. У гахара, наверняка, есть боевой дар. Иначе бы не стали внедрять — ему требовалось ходить по опасной тропе. Бездарь бы долго не протянул здесь.

— Удачи, друг! На удачу! Я Верон. Удачи на Тверди! Верон. Удачного Пути!

Высокий широкоплечий мужчина с большим топором на поясе продвигался вперёд сквозь толпу, пожимая по пути руки горцев и хлопая по плечам тех, кто не спешил протягивать ладони в ответ. Крупный, сильный и ловкий. Но опасен он в первую очередь даром, про который мне ничего неизвестно, но при помощи которого, наверняка, можно быстро и гарантированно убить человека. И скорее всего даже не одного.

Пора действовать. Толкаю локтем Ебора. Поймав взгляд скосившего на меня глаза конвоира, отрицательно мотаю головой и еле заметно киваю на приближающегося наёмника. На лице порожника удивление. Но, кажется, понял. Пожимает плечами.

— На удачу! Удачи на Тверди! Верон.

Горцам всё равно. Большинство подают руку странному человеку. Он такой же охранник, как те, которых они наняли в полисе. От него не исходит опасности. Суеверный и ладно. Ритуал чудака никому не доставляет особых проблем.

Пожал руку кузнецу, стиснул ладонь старшины углежогов, ласково похлопал по плечу жену каменщика. За три дня совместного пути я успел познакомиться в одностороннем порядке со всеми отправившимися из Гора на Твердь. Перед гахаром только сам каменщик и наша четвёрка.

— Удачи, друг! — пожимает мозолистую ладонь строителя фальшивый наёмник.

Ещё шаг.

— Хорош, парень. Возвращайся к своим, — перегораживает дорогу гахару Ебор.

Голос порожника строг, взгляд суров.

— Так удача же, господин, — обиженно мычит здоровяк. — С ней не шутят.

— Иди, иди.

— А я помню вас, — неожиданно улыбается гахар. — Это же вы в том году с нами хаживали. Признал голос. Только волосы у вас были рыжие и поменьше их было.

— Обознался ты.

— Да? Ну извиняй тогда.

Волосатая рука с открытой ладонью протягивается к плечу порожника.

— Руку убери! — уворачивается от похлопывания Ебор. —