Книга Снежное забвение - Энн Кливз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Джорджа была жена, но они так и не завели детей. Он сам однажды ей об этом рассказал. Он много чего ей рассказывал поздними вечерами, когда пропускал стаканчик перед сном в гостиной. Он потягивал виски, а она посматривала на часы, гадая, когда уже он пойдет спать. По большому счету, она управляла гостевым домом одна. Только Маргарет иногда помогала на кухне, но в последние дни от нее было мало проку.
– Как прошел день, Джордж?
Она знала, как серьезно он относится к своему делу. Этим он тоже с ней делился. «Не знаю, что бы я делал без своей работы, Кейт. Книги – это моя жизнь». Она чувствовала, что ему не надо трудиться ради куска хлеба. Он обладал той вальяжной самоуверенностью и беспечным отношением к деньгам, которые свойственны только богатым с рождения людям. Ей казалось, что он несчастлив в браке, хотя, даже будучи очень пьяным, он никогда не отзывался о своей жене нелестно. «Моя Диана – чудо, – говорил он. – Замечательная женщина».
А сейчас он отряхивал от снега свое пальто.
– Комната та же, Кейт?
– Конечно.
Джордж любил большую комнату в глубине дома, с видом на море, и его совершенно не смущало, что она тут самая дорогая. «Мое начальство привыкло к лондонским ценам, Кейт. Они никогда не пристают по поводу расходов» – говорил он.
– На этот раз я всего на пару дней. Потом снова двинусь на юг. Если только снег не будет валить, как обещают в прогнозах. Тогда у тебя на рождественском ужине появится незваный гость. – Он печально улыбнулся, и она подумала, что он был бы этому рад. Настоящая семья за рождественской трапезой: она с детьми за столом в нижней комнате, а он нарезает индейку. Но в этом году придет еще и Стюарт, и она не знала, как Джордж это воспримет. Она подозревала, что он мечтает с ней переспать.
– Я поставлю чайник в гостиной. – Это тоже был ритуал. Он сидел в гостиной со своим ноутбуком и книгами, пил чай и поедал печенья Маргарет. А потом, поскольку она не предлагала ужин, шел поесть либо в рыбную лавку, либо в паб, а потом возвращался с несколькими пинтами пива в пузе и пил виски до полуночи.
Она спустилась вниз и увидела детей перед телевизором. Ей показалось, что по телевизору шло что-то другое, и они переключили канал, когда услышали ее на лестнице. Что-то неподобающее. Она изо всех сил старалась держать все под контролем и всегда интересовалась тем, что они смотрят. Иногда она задумывалась, не слишком ли она строга. Может, поэтому они перестали с ней разговаривать. В конце концов, они уже почти взрослые. Она знала, как ведут себя другие дети и что они себе позволяют. Помимо этого, она помнила, какой сама была в юности: секс, наркотики и рок-концерты. Она так и не сдала экзамены и лишь хотела для детей лучшего.
На них все еще была школьная форма, и Кейт уже хотела сказать им пойти переодеться, но придержала язык. Не было смысла затевать ссору. «Не трать силы на пустяки». Она прочла это в каком-то женском журнале и сочла вполне разумным.
– Все в порядке?
В ответ раздалось лишь невнятное мычание Хлои. Потом Райан повернулся и одарил ее одной из тех улыбок, которые напоминали ей о его отце, из-за чего у нее внутри все перевернулось. Она будто увидела привидение.
На кухне Кейт подготовила поднос для Джорджа. Салфетка, листовой чай в чайнике, чашка и ситечко. Кувшин с молоком. Иногда Райан смеялся над ее стараниями: «Мам, это Мардл! Ты не «Ритцем» управляешь!» Кейт знала, что детей дразнят из-за того, что она пытается поддерживать высокие стандарты: кладет сервировочные салфетки на кофейный столик, даже если они просто едят пиццу, настаивает на манерах. Но она была уверена, что мелочи имеют значение, и хотела подготовить их к будущему. Ей хотелось для них чего-то большего, чем жизнь в задрипанном городишке на задрипанной улице. Когда-то она знала лучшую жизнь – ее отец владел бухгалтерской компанией, прежде чем разорился во время кризиса, и она все еще не могла смириться с тем, что закончила вот так.
В гостиной было пусто. Джордж, видимо, еще был в комнате. Кейт поставила поднос, включила газ и задернула шторы. По другую сторону окна сформировался небольшой сугроб.
Она уже собиралась достать из морозилки запеканку на ужин, как в дверь позвонили. Если это еще один посетитель, которого задержала в городе непогода, она могла бы поселить его в номере шесть. Она открыла дверь.
Снаружи стояла огромная женщина. На ней была бесформенная куртка поверх твидовой юбки. Широкое лицо и маленькие карие глаза. Голова прикрыта капюшоном. На ногах – резиновые сапоги. Ее голова и тело были засыпаны снегом. За ней стояла еще одна фигура, но она загораживала ее своей массой, и разглядеть ее было нельзя.
«Как гигантская снежная баба», – подумала Кейт.
Женщина заговорила:
– Впустишь нас, милая? Снаружи такая холодрыга. Меня зовут Стенхоуп. Инспектор Вера Стенхоуп.
Глава 3
Вере позвонили, когда она была в магазине, и, услышав вибрацию телефона у себя в кармане, она почувствовала облегчение. Она редко ездила в Ньюкасл – только на работу, – и это всегда был кошмар. Рождественский шопинг: огромные толпы людей с каким-то паническим ужасом в глазах. Как у кроликов, когда ее отец, Гектор, заходил в хлев с фонарем за мясом. Гектор умер много лет назад, и у Веры не оставалось других членов семьи, которым нужно было бы покупать подарки. На Рождество она пойдет к хиппи, живущим по соседству, и они втроем напьются в стельку, но подарков Джоанна и Джек ждать не будут – если только приличную бутылку виски. Как и она.
А потом Холли, одна из членов ее команды, ввела эту новую схему. Тайный Санта: ты вытягиваешь имя из шляпы вручаешь подарок этому человеку. Вера надеялась на Чарли. Ему бы тоже отлично подошла бутылка виски. Но Вера вытянула Холли. Холли душилась, красилась и изящно одевалась даже на работу. Что Вера могла для нее выбрать?
