Книга Ниочёма-3 - Дмитрий Николаевич Матвеев

решил поднять свой статус перед академией, чтобы ни одна высокородная сволочь не посмела против него даже слово вякнуть. Стратегически абсолютно верный ход. А если ему удастся побывать рядом с боевыми действиями, да какую-никакую медальку заиметь, у него, считай, полный иммунитет будет от подобных мерзавцев.

- Хочешь сказать, в ближайший год будет война? – встревожился начальник.

- Война-не война, но на юге идут нездоровые шевеления. Давно наши соседи люлей не получали. Забыли, гады, как их казаки по степи гоняли. По всем признакам, этим летом случится большой набег. Только имей в виду: будешь перед своими подчиненными умствовать, меня не упоминай. Я ничего не говорил, и вообще меня здесь не было.

Глава 2

В широком коридоре царили толчея, шум и гам. Фельдфебели окриками и подзатыльниками выстроили своих подопечных в подобие колонны, которая относительно бодро двигалась вперед. Где-то там был открыт прилавок вещевого склада, за которым маячила кругленькая тушка каптенармуса. Новобранец подходил к прилавку, называл размеры одежды и обуви, помощники каптенармуса тут же выкладывали на прилавок сверток с формой и берцами, вещмешок с полагающейся мелочевкой: фляга, котелок и прочее. Дальше парень наскоро черкал свою подпись в ведомости и, схватив в охапку имущество, шел дальше, а его место занимал следующий.

- Размер! – выкрикнул каптенармус, уже несколько оглохший и охрипший.

- Сорок восьмой, - ответил Олег. – Обувь – сорок второй.

Помощник бухнул на прилавок тюк с формой.

- Расписывайся!

- Сейчас, проверю и распишусь, - спокойно ответил Олег.

- Хватай свое добро и вали! – рявкнул фельдфебель.

- Только после проверки по списку. Вот, я же говорил! Шестьдесят четвертый размер, и тряпка уже разлезается. Эти кладовщики только и смотрят, как бы солдата надурить. Вор-рюги, млин!

Фельдфебель заткнулся. Против факта переть было невозможно.

- Жабин, кончай свои штучки, дай нормальный комплект. – сказал он кладовщику.

- Что есть, то и даю, - огрызнулся каптенармус. – Пусть иглу берет и ушивает. Чай, руки не отвалятся.

- Дядя, а у тебя харя не треснет? – вмешался Песцов. - Ты, поди, уже сговорился партию формы налево толкнуть, а солдатикам решил гнилье да неликвид сбагрить. Хочешь, скажу, кому и за сколько?

Жабин подскочил и, вытаращив круглые от природы глаза, заверещал не хуже базарной торговки:

- Ты чего себе позволяешь? Ты как со старшим по званию разговариваешь?

- Ты лучше не ори, дядя, а то я слово волшебное знаю: внезапная ревизия.

Слыша эти разборки, уже получившие обмундирование парни принялись разглядывать свои свертки. И тут началось:

- А у меня размер сорок четвертый, - возмутился здоровый детина. - Мне на какое место это натягивать?

- И у меня форма гнилая!

- А у меня берцы разваливаются!

Подскочил какой-то подпоручик:

- Почему задержка?

Песцов вытянулся по стойке «Смирно» и отрапортовал:

- Господин подпоручик, разрешите доложить! Каптенармус Жабин выдает новобранцам негодное обмундирование. Вот, можете посмотреть сами.

Подпоручик брезгливо пощупал ткань и, перегнувшись через прилавок, ухватил ворюгу за ворот мундира.

- Ну все, Жабин, ты допрыгался. Выдавай годное, а я постою, посмотрю. И рапорт майору подготовлю.

Жабин свирепо взглянул на Песцова, но в открытую против начальства переть не решился. Кивнул помощникам, и те принялись таскать свертки из другой части склада. Олег по-быстрому проверил: вещи нормальные, нужного размера и, вроде, всё на месте. Под шумок, поменяли своё гнильё и другие, кто был рядом и успел проверить выданное. Каптенармус скрипел зубами, глядел зверем, но положенное выдавал.

Расписавшись в ведомости, Олег вместе с другими отправился дальше, в баню. То есть, это так говорилось – баня. А на самом деле – душевая на сорок леек. Загоняют в нее четыре десятка солдат и включают воду. Хочешь, не хочешь, а мойся. Олег за судьбу своего барахла всерьез опасался и, надо признать, имел к этому все основания. Было очевидно, что Жабин попытается отомстить за упущенную прибыль, а душевая для этого самое удобное место.

Аккуратно свернув парадный костюм, Олег спрятал его в вещмешок, вещмешок положил в шкафчик, шкафчик запер на хлипкий замок и, оставшись в перстне и ладанке, почти бегом отправился в душевую. Но едва он успел намылиться, как Милка заверещала:

- Хозяин! Воры! Скорее!

Наскоро сполоснувшись, с клочьями мыльной пены на отдельных местах, Олег, выскочил в раздевалку и кинулся к оставленным вещам. Так и есть: вместо недавно полученного нормального комплекта в шкафчике лежал тот самый, шестьдесят четвертого размера. Костюм из вещмешка тоже исчез.

Фельдфебель, к которому Олег сунулся было с претензиями, равнодушно пожал плечами, и Песцов отступился: сейчас никому ничего не доказать. Все ото всего отопрутся. Ведь какое армейское правило? Не у тебя стащили, а ты пролюбил. Раз допустил, что тебя крайним сделали, значит, сам виноват. Старательно пряча злость, Олег вытерся, натянул форму, смахивающую на танковый чехол, отпросился у фельдфебеля и сбегал в ларёк военторга. К счастью, ума хватило: бывшие при нем деньги он благоразумно спрятал в ладанку, к оберегу, в котором сидела Милка. Вернулся с рулоном туалетной бумаги – напихать в берцы, чтобы не сваливались с ног, пачкой швейных игл, ножницами, сапожным шилом и двумя бобинами крепких ниток. Придется-таки форму ушивать.

После «бани» полагались ужин и спокойный сон в казарме. В ожидании своей очереди в столовую команда новобранцев стояла у стены главного здания сборного пункта. Олег стоял вместе со всеми, но разговоров с другими не вел, по сторонам не глядел, а глядел как раз-таки на кирпичную стену здания. Лицо его было напряженным и сосредоточенным.

- Песцов! – раздался окрик посыльного.

- Песцов! – продублировал фельдфебель.

Олег нехотя оторвался от созерцания стены.

- Ты включен в команду номер… - посыльный неразборчиво назвал этот самый номер. – Отправление через полчаса.

Через полчаса Олег вместо того, чтобы, плотно покушав, завалиться на кровать в казарме, вместе с группой восемнадцатилетних оболтусов полууголовного вида погрузился в обшарпанный вагон. Только что решеток не было. Одно грело душу: в казённом рюкзаке кроме обязательного набора барахла уютно устроился сухпай на трое суток. Не слишком вкусно, но вполне питательно. Он отвоевал себе место на нижней полке, закинул рюкзак с барахлом и продуктами в рундук под сиденьем и улегся сверху. Тепловоз дал гудок, лязгнули сцепки, состав дернулся и покатил, постепенно набирая скорость. Очередная партия новобранцев отправилась к южной границе.

Поезд уже давно ушел, о Песцове и думать забыли. Мало ли таких, поперву