Книга (Не) Человек-Паук - Сим Симович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Попытался вспомнить, что вообще происходило до моего чудеснейшего пробуждения, и не смог. Совсем. Стоило только напрячь извилины, как боль снова возвращалась, своими тупыми когтями пытаясь пробить черепушку. Спокойствие. От того, что я сейчас начну переживать, ситуация не изменится, а так хоть нервы поберегу… Нервы! А ну как обратиться к собственной памяти как-нибудь так же, как сделал я это с бедным грызуном? Только вот проблема: совершенно не ощущаю теперь разницы между собой и мышью, словно её сознания вовсе не стало. Кажется, всё должно было быть немного не так. По крайней мере, у меня возникло ощущение какой-то неправильности в этом.
«Эй, крыса… мышь! Почему ты замолчала?» — и ничего. В какой-то момент мне действительно начало становиться одиноко. Захотелось побыть той самой сериальной девочкой-нытиком с ведёрком мороженого. Однако как я его теперь достану?
Всё, хватит. Пробуем снова: «Я не мышь, я — чёрная жижа. Самостоятельная, мать его, личность со своими собственными светящимися трубочками.»
Кажется, начало получаться. По крайней мере, начал ощущать, как именно «опутываю» зверька — то есть, как распределена по нему моя масса. А вот дальше вышло совсем уж любопытно. Я светился практически весь! Миллиарды тонких трубочек были переплетены между собой так плотно, словно являлись составляющими полотна. Причём полотна, обладающего достаточно большой эластичностью — но уж её мне предстоит проверить позже. А вот что касается памяти — здесь нельзя было вычленить её источник. Она была, кажется, во всём, но какая-то разная. Словно принадлежала десятку существ, а то и больше. Среди этих существ был и я сам, заполняя отчего-то меньше всего пространства. Ну что ж, пора знакомиться.
Минутка саморекламы
Н2О или просто добавь исекая
https://author.today/work/153988
С ним или на нём
https://author.today/work/98591
Глава 3 Интерлюдия
— Мих… может, грибочков поедим, а то бабушка передала, а в одну харю лопать как-то не айс! — Крепыш в растянутых трениках философски восседал на табурете в позе Роденовского мыслителя и по-детски наивно изучал глазами мой неплохой, в общем-то, нож для «охоты», изредка переводя взгляд на искомую банку с грибами. Эта его неопределённость всегда мне импонировала, хотя Макс и правда был парнем что надо — для друзей и родных ничего не жалел, последнее отдавал. Однако неумение определиться хорошенько портило ему жизнь, начиная проблемами в личной жизни и заканчивая тем, что ни в одном универе он не продержался больше года. Зато, опять же, имел целый мешок разномастных приятелей, которых с удовольствием друг с другом знакомил. Сегодня же мы собрались посидеть сугубо своей скромной компанией и коротали время не весьма содержательными разговорами, ожидая, когда все подойдут.
— Та не-е… Сначала дождёмся наших, а после уже под закуску пойдёт. Да и Ярик обещал свою вишнёвую настойку на дегустацию принести. Ещё и так разрекламировал: мол, тройная перегонка, по семейному рецепту, а главное — чистая, ну прям как слеза девственницы. — Макс взглянул на меня как-то уж слишком недоверчиво. Я его понимал: после Ярькиной бурды обычно и змии зелёные приползали, и белочки, и грибочки уж слишком задушевными и понимающими становились… Максиму это не очень-то и нравилось, он с удовольствием ограничился бы колой, но коллектив настаивал, а отказывать как-то постоянно не выходило. Потому он вздохнул, принимая неизбежное, а затем выдал мысль о том, что пора, мол, последовать примеру нашего общего знакомого и уйти в армию. Я согласился: дело хорошее. И потом, с таким здоровьем, как у него, быстро куда-нибудь приберут. Да и что вообще он до сих пор здесь делает? Ноги в руки и пошёл. Однако позже мы справедливо рассудили, что желание служить хорошо, когда оно в обед. Проявление же энтузиазма ближе к полуночи ничему дельному не способствует.
— Где ты эту девственницу сейчас найдешь-то? Так что не ***ди, Мих, если не знаешь точно, а то сейчас это не в трендах, причем ни первое, ни второе! — А вот сейчас обидно было. Я тут из лучших побуждений целую рекламную акцию устраиваю, а меня тут во лжи по притянутому за уши поводу обвиняют. Непорядок!
— Ой, Максик, ты шо… первого канала, небось, пересмотрел или, не дай все боги тёмные, самого «Рен-ТВ»? — шутливо пожурил я этого недоделанного философа. — Помнишь Яночку из первого? Так вот, она была аж до двадцати, пока я, собственно, и не прервал сей непорочный круг… Кхм, хотя это и некультурно обсуждать. Да и чего ты агришься? Расслабься, бро, и помни золотое правило о том, что раз на раз не приходится. А теперь пошли лучше что-нибудь глянем, а то погрызёмся ещё из-за очередной фигни на ровном месте!
Хотя я и поступил не как истинный «джентльмен» сейчас, нужно было раскрыть другу глаза сейчас, пока он не мутировал в женоненавистника — такого удара наша дружба может и не вынести. Правда, теперь главное, чтобы это не аукнулось мне самому: выцарапанные фурией глаза — не то, о чём стоит мечтать на сон грядущий. Впрочем, Максим молчать умел, и это было ещё одним уважаемым мной в нём качеством.
Пройдя к нашему безумно всеми любимому «домашнему кинотеатру», я быстро занял своё коронное местечко на полу, дабы обеспечить себе наилучшие обзор и комфортабельность, а то Макс тот ещё любитель отжимать чужие места. «Чёртов гопник-переросток», — отзывался я о нём исключительно любя. Когда так называемый «гопник» появился, то уже держал в руках потёртый и старенький диск в безумно ярких тонах:
— Смотри, что я откопал у Марики! — И показал мне искомую обложку «Человека-паука», где словно в застывшей сцене из детства были запечатлены сражающиеся сам главный герой и Доктор Осьминог. Это оказалось насколько эпичным и ностальгическим, что я даже забыл, что хотел сказать. Макс же стоял, хитро улыбаясь. Надо же, всё-таки запомнил тот мой полуночный бред, в котором я грезил Нью-Йорком, мечтая стать на его защиту от инфицированного пауком очкарика. Да, в тот раз без Ярькиных зелий тоже
