Книга Три ночи - Дебра Маллинз

– Три тысячи фунтов – большие деньги, – кивнул Люсьен. – Но во сколько же вы оцениваете жизнь вашего отца?

Эвелин изумленно приоткрыла рот.

– Вы же сказали, что принимаете его извинения!

Люсьен поднял вверх палец.

– Я сказал, возможно. Еще ничего не решено. Пока ваш отец все еще должен мне три тысячи фунтов, и я предполагаю встретиться с ним для поединка на пистолетах через... – Он достал карманные часы и сверился со временем. – Приблизительно через семь часов. – Люсьен захлопнул крышку часов.

Эвелин могла только пораженно смотреть на него.

– Легко же вы ко всему этому относитесь, мистер Дюферон. Неужели для вас так просто лишить человека жизни?

Он пожал плечами.

– Это далеко не первая моя дуэль.

– Не могу сказать того же в отношении вашего предложения. – Эвелин отвернулась. – Жизнь моего отца или моя невинность – такой выбор вы мне предлагаете?

– Вообще-то я не думал об этом в такой плоскости, но, пожалуй, вы правы.

– Не думали? – Она снова повернулась к нему, разгневанная мыслью о том, что этот человек обладает властью, достаточной для того, чтобы заставить ее круто изменить свою жизнь. – Но ведь вы требуете, чтобы ради вас я погубила себя.

Люсьен нахмурился.

– Я так не думаю. Я вовсе не хочу, чтобы вы погубили себя. Кроме того, это не ради меня, а ради вашего отца.

Эвелин принялась перечислять факты, загибая пальцы:

– Вы предлагаете мне провести ночь в вашей постели в обмен на отмену дуэли с моим отцом. Вы также согласны простить его долг. Однако в какие бы красивые фразы вы это ни облекали, мистер Дюферон, мы оба знаем, что одна проведенная с вами ночь погубит меня в глазах общества.

– Это не совсем так.

– Что не совсем так?

– Это должна быть не одна ночь.

– Что вы хотите этим сказать? – Эвелин подняла руку, протестуя против очередного правдоподобного пояснения. – Не нужно ходить вокруг да около, сэр. Скажите прямо, что вам от меня нужно.

Улыбка Люсьена вызвала у нее желание ударить его по лицу.

– Моя дорогая мисс Стоддард, будучи столь прекрасной, вы едва ли можете ожидать, что одна ночь с неискушенной девственницей способна возместить и мою поруганную честь, и три тысячи фунтов.

– Вашу поруганную честь!

– Полагаю, что три ночи будут достаточной компенсацией: по одной за каждую тысячу фунтов из долга вашего отца. – Он протянул руку и коснулся локона возле ее уха. – И жизнь вашего отца также будет включена в сделку.

– Три ночи?

– Три ночи. Можете согласиться или отказаться.

Эвелин попыталась трезво оценить ситуацию. Денег на выплату долга у нее не было, игрок-отец изрядно преуспел в этом. И она понимала, что сможет вынудить Дюферона отказаться от дуэли, только пожертвовав своей честью. Эвелин закрыла глаза, стараясь скрыть неожиданно подступившие слезы.

– Хорошо, мистер Дюферон, я согласна на сделку.

– К чему этот трагический тон? Это же не смертный приговор. – Люсьен подхватил пальцем скатившуюся по ее щеке слезинку. – Я сделаю все для того, чтобы вы, моя дорогая, наслаждались проведенным со мной временем. Я умею быть нежным.

Эвелин отпрянула, когда он попытался коснуться ее.

– Но я хочу выдвинуть свое условие в отношении нашей сделки, мистер Дюферон. Раз уж это должно произойти между нами, я бы хотела, чтобы мои визиты сюда проходили в тайне ото всех. Никто не должен о них знать. Ни один человек.

Люсьен в раздумье сжал губы, потом пожал плечами.

– Я ничего не выиграю, погубив вашу репутацию. Если вы выполните свои обязательства и не откажетесь делить мою постель в течение трех ночей, у меня не будет никаких причин афишировать наше дело.

Эвелин покоробило слово «дело». Однако он, по крайней мере, честен и не пытается замаскировать происходящее ворохом пустых обещаний и искусной лжи. Его честность, по-видимому, сродни прямолинейности. Значит, не будет никаких разговоров о любви и разбитых сердцах. Дело есть дело.

Эвелин протянула руку.

– Так вы согласны-с моим условием, мистер Дюферон?

Он взял ее ладонь в свою, и Эвелин со странным трепетом наблюдала, как ее кисть целиком укрылась под его пальцами.

– Я хотел бы добавить еще одно условие. Коль скоро мы будем любовниками, зовите меня Люсьеном.

Это совсем просто!

– Люсьен, – согласно кивнув, сказала она. – Я – Эвелин.

Тепло его руки передавалось ее пальцам, Эвелин ощущала это, и что-то замирало у нее внутри. Люсьен придвинулся к ней, и она пересилила желание отстраниться. Если она хочет добиться нужного результата, ей придется привыкать к нему. Эвелин не хотела, чтобы Люсьен передумал и вспомнил о долге. Или, не приведи Господь, о дуэли.

Но он был таким огромным! И таким мужественным, что это приводило Эвелин в смятение. Казалось, возникший в ее теле трепет помимо ее воли сигнализировал о приближении Люсьена. Ей это не нравилось. Она не могла совладать с этим.

Люсьен взял ее лицо в ладони.

– Милая Эвелин, давайте скрепим наше соглашение поцелуем.

Она попыталась сопротивляться.

– Только, пожалуйста, не подумайте, что я намереваюсь нарушить наше соглашение, – прошептала она, заметив промелькнувшую в лице Люсьена озабоченность, – но сегодня я не могу остаться. Ваше согласие принять извинения отца вызовет волнение дома, и мое отсутствие могут обнаружить.

– Только поцелуй, – согласился Люсьен, – в награду за сохранность здоровья вашего отца.

Эвелин сердито сощурила глаза.

– Продолжая в том же духе, мистер Дюферон, вы рискуете оказаться с укушенной губой.

В глазах Люсьена появился озорной блеск.

– Думаете, я отступлю перед такой угрозой? Мне просто не терпится посмотреть, куда заведет нас ваша жаркая чувственность.

– Вы самый... – Он не дал ей договорить, прильнув к ее устам.

Боже милосердный!

Жар его поцелуя пронзил Эвелин, и она отчаянно вцепилась пальцами в его плечи. Этот Жар расплавил все ее тело, и она могла поклясться, что слышала, как закипела ее кровь. Люсьен обнял ее своими большими руками и прижал к себе, его рот оказался умелым и чувственным. Тело Эвелин осознавало, что находится в руках знатока своего дела.

Ее и раньше целовали. Ну, по правде говоря, однажды. Однако тот мимолетный поцелуй с троюродным братом четыре года назад не шел ни в какое сравнение с тем жаром, который охватил ее, когда Люсьен Дюферон одним прикосновением своего рта чуть не лишил ее чувств.