Книга Портрет семьи - Наталья Нестерова

То есть живут, живут, пока перезреют, что именуется «проверят свои чувства», потом расписываются и рожают детей. Мол, это свидетельствует о цивилизованности общества, о серьезном и ответственном отношении к такому институту, как брак.

А для меня, если бы Лешка жил и жил с Ликой, не взваливая на себя никаких обязательств, было бы самое обрушительное из всех возможных разочарований — разочарование в сыне. Я вырастила трусливого приспособленца?

Кроме того, только дурак не мог сообразить, что Лику нужно приковывать к себе немедленно и крепко. Лика — это Божий подарок. Третий подарок Всевышнего моему сыну. Первые два — мы с отцом. От меня Лешка взял стройную фигуру и неземную красоту, от отца — часть интеллекта.

Хорошо, что только часть. Если бы ему достались все отцовские мозги и он их приумножил, я бы отправилась в монастырь.

О Лике нельзя сказать, красивая она или безобразная. Вернее, или красивая, или безобразная.

Одни люди немеют от ее вида, другие внутренне передергиваются. На лице все не правильно: форма сердечком, очень большие глаза и высокие брови, губы узкие, хотя и волнующе очерченные. При этом кожа потрясающей персиковой гладкости. В романах Вальтера Скотта или Теккерея полно девушек с прекрасной кожей. Но как они сохранились в наши дни, вскормленные на докторской колбасе и нитратной картошке? Росту Лика предлинного — метр восемьдесят шесть. Наденет каблуки — и возвышается над Лешкиными метр девяносто. Когда я вертикально оказываюсь рядом, то задираю голову, разговариваю с ними как страус с жирафами.

Внешность (я в группе тех, кто Лику считает небесно прекрасной) — полдела. Не видели мы красоток с поганым характером? Нрав у Лики мягкий и железобетонно добрый. Точно девушка воспитывалась исключительно на великой русской литературе, с ее идеями женской чистоты, преданности и самоотверженности. Лика в меру наивна и глупа, хотя очень умна — на отлично учится в Финансовой академии, а там сплошная математика. Я могу про Лику написать тысячу слов, но достаточно одного, уже упомянутого. Подарок! Нам с Лешкой Подарок!

И вот к этой подарочной девочке я воспылала почти ненавистью. Объяснение простое, как две копейки. Вчера расклад нашей жизни на несколько лет вперед был ясен. В пику доброхотам, друзьям и родным, которые в ужас пришли: мало того что Лешенька рано женился, ему еще и ребенка заделали (кто кому заделал — вопрос), — я радовалась Ликиной беременности. Радовалась эгоистично. Во-первых, я люблю детей, во-вторых, я получалась вся из себя молодая, красивая и уже бабушка. Ах, шарман! Ах, пикантно! Моя зарплата, Лешкина аспирантская стипендия и приработок, Ликины будущие гроши-пособие — проживем!

Профланируем на медленном полете, зато у нас маленький будет!

А теперь? Из-за беременной невестки я должна собственным ребенком жертвовать. Боливар двоих не выдержит. А Лешка даже не Боливар. Он, считай, четверых нахлебников не выдержит. Лешка хоть и молодой крепкий мужчина, муж и будущий отец, но без моего финансового подспорья жилы надорвет. Бросит науку, уйдет в бизнес. Бизнес ему противопоказан, как слону балет. Слон, конечно, может выступать в цирке, ноги задирать. Но то бедный слон. А в науке, в своей квантовой физике, Лешка многое может сделать. Недаром научный руководитель подбивает вместе книгу написать. Где видано, чтобы научный руководитель едва не каждый вечер своему аспиранту названивал? Интерес к маме аспиранта не учитываем. Интерес мы прихлопнули, когда Лешка еще диплом защищал.

Стоп! Назад! С чего мы начали? С того, что я Лику захотела со свету сжить. Временно? Это у меня пройдет? Вот извлекут зародыш, и пройдет?

— Кира Анатольевна! — Лика оказалась тихо под боком. — Давайте я помогу. Вы все переворачиваете и переворачиваете рыбу. Она уже готова, и овощи поспели. Вы садитесь, я накрою.

— Тебе было велено лежать! — говорю я строго, отдавая Лике поварскую лопаточку. — Ты витамины сегодня пила?

— Пила, пила, пила! — нараспев произносит Лика и усаживает меня в кресло.

— Я пью! Все мне мало! — дурным голосом орет Лешка, помогая жене. — Уж пья-я-яною стала!

— У тебя прекрасный голос! — щедро улыбается Лика. — Настолько прекрасный…

— Что отсутствие слуха, — подхватываю я, — почти незаметно.

— Медведь только на одно ухо наступил, — соглашается Лика, — второе…

— Не додавил, — подсказываю.

Все в порядке: я встала на привычные рельсы, запрыгнула в поезд — на два голоса мы незлобиво перемываем Лешке косточки. Это наше любимое занятие по вечерам за ужином. У нас отличная семья, веселая. Если шутим над кем-то, то по-честному — двое против одного.

— Вы курите, — предлагает Лика, когда мы пьем чай. — Мне правда не мешает.

— Бросила курить, — вырывается у меня.

— Час назад? — усмехается сын.

Но Лика не поддерживает его и спрашивает серьезно:

— Почему? Что случилось?

Дети знают, что от безуспешных попыток бросить курить я отказалась. Поставила на них крест и нашла оправдание: «Я исключительно волевая и сильная женщина. Но для гармонии и равновесия у меня имеется один недостаток — табакозависимость. Если брошу курить, для той же гармонии может обнаружиться другая слабость. И неизвестно, какая лучше».

— Ты ведь у врача была? — спрашивает сын, озабоченно напрягаясь. — Что нашли?

* * *

Тут бы мне все и рассказать. Сложить руки на груди и признаться:

— Дорогие детки! Ваша мама немножко беременная, то есть не немножко, а очень основательно.

Лица у них вытянутся, и в первые секунды они не смогут скрыть растерянное отвращение.

— А папа знает? — спросит после молчания Лешка.

— Папа тут ни при чем, — вынуждена буду сказать я.

— А кто «при чем»? — с вызовом спросит Лешка.

— Дед Пихто! — огрызнусь я.

Но потом возьму себя в руки и начну лебезить перед ними:

— Дети! Не судите меня строго, так получилось. Давайте вместе подумаем над решением проблемы.

Есть два выхода. Первый: оставить все как есть, и через полгода, взявшись за руки, мы с Ликой дружно пойдем в роддом рожать. Выход второй: ребеночка внутриутробно прикончить, извлечь, выбросить и навсегда об этом забыть.

Лика, добрая душа, конечно, скажет вслух:

— Я за то, чтобы «взявшись за руки».

Но внутренне меня возненавидит как соперницу. Как человека, на которого рассчитывали, а он свинью, то бишь собственного ребенка, подсунул.

Лешка, сдерживая возмущение, процедит:

— Почему ты взваливаешь на нас ответственность и решение собственных проблем? У нас своих недостаточно?

И он, мой сыночек, будет совершенно прав! Сама садик насадила, самой надо поливать.

* * *

— Кира Анатольевна? — Голос Лики вибрирует от волнения. — Почему вы молчите? Что у вас обнаружили?