Книга Левиафан. Пути Древних - Алексей Фролов

кожаного сапога. – А треклятые людишки не потеряли связи с Дуатом, ха! Их сути после гибели тел остаются свободны, так?

– Так, – кивнул Один, оставив без внимания гневный тон Мидаса и тот факт, что его довольно грубо перебили уже во второй раз за этот не слишком продолжительный разговор. – Именно поэтому нет никаких сомнений – Нисса и Фавна там, в Хельхейме.

– Я уже понял, – огрызнулся Мидас. Карн неожиданно осознал, что впервые видит его таким. Сколько же кромы потребовалось, чтобы захмелить бога? Пусть и потерявшего львиную долю своей силы. – На самом деле – плевать. На Золотой Век ваш, на всю эту трагическую историю. Вопрос один – как попасть в Хельхейм?

Всеотец поднял голову, но посмотрел не на Мидаса, а на Карна. Парень обернулся, почувствовав его взгляд. Взгляд, от которого не могла укрыться ни одна душа в этом мире.

– Я должен предупредить, – глаза Одина сменили оттенок. В них больше не было сапфировой глади прозрачных небес. В них застыла лазурь чистейшего океанического льда. Такие глаза были у него в тот день, когда Карн впервые встретился с древним северным богом, пройдя Дорогу Одина и не сойдя с ума. – Долгое время я полагал, что пути нет. Ни людям, ни богам. Еще никому не удавалось попасть в Хельхейм, не будучи представителем не-людской расы. И конечно, никто оттуда не возвращался. Никогда.

Мидас подковылял к стулу, на котором сидел Карн и положил руку на плечо парня. Его движение было на удивление плавным, а прикосновение – почти нежным. Карн совсем перестал понимать его настрой, слишком уж он был пьян.

– Мы с этим парнем порешили главаря Серых в своем времени, – Мидас слегка шатался, да и взгляд его медовых глаз не отличался осмысленностью, но говорил он на удивление четко. – Мы разбили армию Ангелов и прошли космос насквозь, чтобы оказаться здесь. Кто-то еще делал подобное? А, Отец?

– Тогда у тебя тоже не было правой руки? – вмешалась Сирона. Девушка непроизвольно положила руку на сакс, когда Мидас подошел к Карну, и все еще держала ладонь на рукоятке боевого ножа.

– А у него? – Гуннар ткнул пальцем в сторону Карна. – У него ведь были глаза, не так ли?

– Вы как Тюр и Хёд, честное слово, – проговорил Регин, совсем невесело улыбнувшись. – Не поймите неправильно, я не сомневаюсь в ваших талантах, да только…

– Это не важно, – теперь настал черед Всеотца перебивать. Его слова прозвучали на пределе слышимости, но каждый уловил их суть, и каждый обернулся к древнему богу. Такому могучему. И такому одинокому в своем могуществе.

– Они пройдут свой путь, либо не пройдут его, и не важно, сколько у них при этом рук или глаз, – констатировал Один. Его последующие слова заставили всех замолчать и еще многие часы после того, как он закончил, никто не проронил ни слова. – Я расскажу, как пройти в Хельхейм, но лишь потому, что Карном и Мидасом движет любовь. Я вижу – она даст им шанс. Но вы – никто из вас не пойдет с ними. С ними вообще никто не пойдет. Они дойдут до Хельхейма вместе. Или умрут поодиночке.

Мидас фыркнул. Скорее просто из пьяной гордости, ведь он отлично понимал – нет в словах Всеотца ни капли пафоса. Он говорил как есть, и если кому-то его речи казались высокопарными – это сугубо их проблемы. Хотя, надо думать, здесь таких не было.

Карн вновь отвернулся к стрельчатому окну, определив направление отнюдь не по одному лишь сквозняку. Живые объекты и неживые, все они лучились перед ним непередаваемой словами пестротой красочных фейерверков. «Цвет из иных миров»?Отнюдь, в отличие от лавкрафтовского этот цвет был вполне себе земным, и Карну еще только предстояло разгадать его тайны.

Любопытно, ведь примерно также он видел мироздание, когда был Левиафаном. Был… Тоже интересный вопрос, который еще предстоит вызнать у Всеотца в свое время. Ведь сейчас сила Карна едва ли составляет десятую долю той мощи, которая разлилась по его телу, разуму и душе во время единения с Сердцем Хрунгнира. Но Сердца больше было с ним, куда оно делось – непонятно. Он помнил все свое путешествие, начиная с битвы в Гелиополисе, кроме того момента, как попал в это время. Мидас почему-то тоже этого не помнил.

Внезапно парень подумал, что до этой безумной ночи окружающий мир был совсем другим. Он был Беленом, Мидас – Аудуном. А теперь о том, что он почти два месяца ходил в шкуре притена, напоминают лишь татуировки. Нин – раздвоенная ветвь, нгител – убийца, и конечно – то могучее существо, что распласталось по его спине вдоль позвоночника. Олан, которому зверь привиделся в неугасимом пламене, не ведал о его происхождении. Да и Белен не ведал. Зато Карн мог точно сказать – это Левиафан.

Он ведь отравился в этот путь ради Ниссы, хотя даже не знал, можно ли вернуть ее. Теперь точно знает – можно. Но чего это будет стоить и сумеет ли он пройти этот нелегкий путь до конца? Да, рядом с ним Мидас, один из величайших богов нового мира. Но Мидас, как и он сам, утратил большую часть своих сил, как и свою правую руку. Слепец и калека, отличная партия.

Фригийский царь чувствовал тоже самое, хотя не терял памяти и жил среди нордманов, даже во сне не забывая о том, кто он есть и зачем пришел сюда. Но минувшая ночь и его мир не оставила в стороне, нещадно перекроив его до самого основания.

Мидас узнал, что Карн вовсе не предавал его. Оказалось, что Карна самого предали. Земные боги использовали их обоих. Мотивы их нетрудно понять, но принять – едва ли. И по всему выходило, что они с самого начала плыли в одной лодке, но не понимали этого, пока лодка не напоролась на скалистый утес, разметавший ее в щепки. И невозможно было разглядеть тот утес заранее сквозь штормовую мглу, поднятую до небес их собственными поступками.

Они оба были опустошены, хотя должны были сиять от счастья. Нисса и Фавна, по словам Одина, не ушли навеки, их можно вернуть, они в Хельхейме. И пусть туда никто никогда не пробирался, пусть оттуда нет возврата, сам Всеотец сказал, что у них есть шанс. Древнейший из богов сказал это.

Карн хмыкнул, вспомнив, что зарекся доверять