Книга Дурень. Книга первая. Сашка - Андрей Готлибович Шопперт

воду скрывающей. Это однозначно было другое озеро. Да и берега другие — они были пологие. Не провал в земле, частично водой заполненный, а словно выкопанное в чистом поле, даже смотрится идеальным кругом, да и меньше раза в два. А вот заросли молодого прикольного ещё тонкого рогоза были на месте.

— Сашка — дурень, — послышалось уже совсем близко.

Почему-то этот крик — дразнилка эта раздражали Коха. Будто это его дурнем обзывают. Виктор сквозь слёзы огляделся, рядом лежала… Ну, удочка, наверное. Палка метра два в длину и около сантиметра в диаметре, а к концу привязана бечевка и на конце её что-то загнутое. Лежала, пусть будет — удочка, прямо под рукой и Кох решил её поднять рассмотреть загогулину, которая крючок изображала. Руки по-прежнему вели себя странно, они двигались вовсе не в том направлении, куда мозг должен был их посылать. Только с третьего раза Виктору удалось подцепить палку.

— Едрит твою налево! — Кох увидел всё ещё сквозь слёзы миленькую ладошку с кривыми пальцами. И они не хотели сжиматься, чтобы обхватить палку.

— Сашка — дурень. Клюёт? — девичий писклявый голос на этот раз прямо за спиной раздался.

Виктор Германович повернулся. Девочке было лет семь. Кроха. Одета была странна. Словно из мешка платье. Квадрат, в котором сделали дырки для рук и для головы. Потом покачали головой и решили, что рукава не помешают. И наживили их толстой серой ниткой, как уж получилось. На этом Пьер Карден местный не успокоился и сверху фартук повязал из вылинявшей сто лет назад голубой ткани. Шерстяной — толстой. Заканчивал наряд странно повязанный платок из того же серого мешка скроенный, и повязан он был крайне необычно. Так мусульманки носят. Полностью и голову, и шею прикрывает.

— Клюёт? Обед скоро, меня послала барыня. Пойдём, отведу, — девчонка протянула крохотную ладошку. Ну, розовой она была лет сто назад. А, да, девчонке лет семь, ну, семь лет назад она была розовой. Сейчас чёрно-коричневая.

— Руки мыть надо, — ничего не умнее не нашёл Виктор Германович, что-то же надо говорить.

А услышал он: «Уу ммыы наа».

— И не говори. Баня сегодня, мамка отмоет, — согласно тряхнула веснушчатой головой создание, изуродованное Карденом.

— Что со мной? — непонятно у кого спросил Виктор.

— То моно? — произнесли губы.

— Ух, ты разговорился сегодня. Пошли обедать. Барыня зовёт. Сашка, пошли! — создание снова сунуло Коху грязнущую ладошку.

— Куда?

— Ада?

— В терем понятно. Пошли, а то Наталья Адревна ругаться будут, — Не дожидаясь пока Кох протянет ей руку девчушка схватила его за два пальца принялась тащить от озера поднимая.

Зрения во время диалога этого почти наладилось и появилась панорама. Метрах в трехстах, может, чуть ближе виднелся на самом деле рубленный деревянный терем. Не такой красивый, как в сказках рисуют, но всё же даже с луковкой, как у церкви и острым коньком чем-то украшенным. Отсюда было не видно, но по законам жанра должен л был быть петушок — золотой гребешок.

— Пошли, — Кох начал вставать и завалился на колени.

— Опирайся об меня, — рука девчушки стала его поднимать. Неожиданно для семилетней девочки крепкая ладошка оказалась.

Да что, чёрт возьми, происходит?

Глава 2

Событие третье

Мужик сети из воды вынимает, там рыбка золотая. Он восклицает:

— Разрази меня гром, золотая рыбка!

Рыбка:

— Хе, 15-ый за сегодня… И хоть бы один дошел до второго или третьего желания.

Виктор Германович лежал на перине и выл. И взаправду голосом выл и мысленно. Что громче было ещё посчитать надо. Выл он от осознания безвозвратности случившегося. Он попал в прошлое… Ну, сам карася золотого просил. Что там было? Три желания? Дворец? Чего уж, этот терем сказочный вполне можно дворцом обозвать. Хотя, где-то читал Кох, что дворцом можно назвать только здание, где… вот тут неточно запомнил, то ли просто побывал король, то ли переночевал. Император тоже, вне всякого сомнения, подойдёт, но тут карась обманул — Государь-император или царь-батюшка в этом тереме не бывал. Так что с дворцом чуть недоработал карась. Князем ещё Кох этого гадёныша просил сделать себя. Вот тут загадка, не силен был Виктор Германович в… Как там эта наука называется? Генеалогия? Да, хоть Гинекология! Один чёрт, ответа на свой вопрос он не знал. Он точно сын князя. Ну, раз его мать — Наталья Андревна — княгиня. Так к ней мужик в английском сюртуке обращался — матушка-княгиня. И мужа у неё нет. Потом нужно будет узнать, а где папашка? Погиб, наверное? Так является ли несовершеннолетний отпрыск князя князем? или княжич? При отсутствии отца? Опять не совсем точно карась золотой выполнил желание. Тут хоть не так криво, как со дворцом. Третьим было — две деревни. Так и есть. Деревни две. Точнее одна — село. Село от деревни отличатся не размерами, а наличием церкви, и как Кох из разговора матушки-княгини с мужиком в сюртуке понял, церковь есть, про пожертвование к празднику говорили. Тринадцатого июня Вознесение Господне. Да одна деревня есть, а вот вторая, как понял Кох, далече и она маленькая — двенадцать дворов. А да, есть ещё и третья, так та вообще возле Чернигова, но там судебная тяжба. Родственники оспаривают. Суд уже тринадцать лет длится. Не спешат судейские. Денег с каждого из истцов вымогают. Снова желание кривовато выполнено.

А только всё это мелочи… Такие мелочи по сравнению с главной проблемой, что и хрен бы с ними. Можно пренебречь. Главная беда… Главную беду Кох увидел в зеркале. Небольшое зеркало в литой бронзовой раме висело в гостиной, и когда Виктор Германович увидел в нём своё отражение, то в обморок чуть не грохнулся, хоть барышней из восемнадцатого века и не являлся. Парнем из девятнадцатого оказался… Вот только дауном. На Коха из зеркало смотрело монголоидное лицо настоящего дауна. Читал Кох, что раньше синдром Дауна назывался синдромом «монголизма». Что-то с веками не так, да и физиономия круглая. А ещё, если память ему не изменяет, три градации у этой болезни. Или не так. Читал-то давно в Википедии, уж зачем и не вспомнить. Ага, вот как раз и вспомнил. Ехал Виктор как-то в поезде и вышел на остановке воздухом подышать. А там из соседнего вагона девушка — молодая мама вышла. Любой