Книга Ничего, кроме личного - Лана Барсукова

смешные жилища. Тихон иногда разорял эти муравейники своими решениями, но без злобы. Просто интересно было посмотреть, как начнут бегать муравьи, спасая свое жалкое имущество. Но вообще-то муравьи его не интересовали. Тихон питал слабость к людям бизнеса.

Только в страшном сне он мог бы поменяться с ними местами. Предприниматели напоминали ему волков, которых ноги кормят. Себя же Тихон Ерофеевич считал волкодавом. То есть почти волком, но доминантного, исключительного положения. Ему всегда была гарантирована полная миска еды, и если идти к ней неспешной походкой сытого зверя, то звяканье цепи почти не слышно.

Тихон давно понял, что предприниматель – фигура несамостоятельная. Все, что у него есть, всего лишь деньги. И что? Деньги, как любил говорить Тихон, это «вообще ни о чем». Куда важнее тот, кто способен прорывать русла для денежных рек. Ключевая фигура – человек с киркой, на острие которой сияет печать. Взмахнул киркой, и разрешили устраивать казино. Потекли деньги по этому руслу. Но вот новый взмах властной кирки, и русло перегораживает дамба: тучный игорный бизнес отправлен в резервацию, в особо выделенные места. Такие противоречивые изгибы начальственной логики носили профилактический характер, чтобы помнили о важности тех, кто не покладая рук машет начальственной киркой.

Может, у тех, кто зарабатывает на «Ладу», бизнес как-то иначе устроен. Про эту шелупонь даже думать лень. Но применительно к крупному бизнесу у Тихона Ерофеевича сомнений не было. Предприниматели жались к его ногам, как слепые щенки. Только он мог «порешать вопросы», открывающие перед бизнесом заманчивые горизонты. Благодарность бизнесменов зачаровывала количеством нулей. Называть это пошлым словом «взятка» мог только тупой обыватель или обкуренный журналист, свихнувшийся на свободе слова. Тихон Ерофеевич слыл величайшим мастером «решать вопросы», поскольку всегда удовлетворял интересы заказчика, не вступая в прямой конфликт с законом. Кирка, на конце которой грозовой тучей темнела печать, в его руках была подобна ювелирному инструменту.

Он знал, что без его поддержки многие свободолюбивые и гордые бизнес-империи могли в одночасье превратиться в простую кучу денег. И чтобы такие кучи не захламляли деловые просторы, их быстренько вывезли бы в особые места под видом конфискованного имущества. Волки понимали это и потому преданно смотрели в глаза своему волкодаву, умирая от мысли, что в этом взгляде может полыхнуть ненависть, которую они питали к нему.

В узком кругу бизнесмены в бессильной злобе называли Тихона Ерофеевича «пидором», выражая тем самым свое неуважение к его нетрадиционной ориентации. Хотя понимали, что плюют против ветра. Даже тут Тихон сделал их, заблаговременно вписавшись в модный тренд исключительности. Все гадали, как это помогло ему сделать карьеру, но точными сведениями никто не располагал. Нехватку фактов, как водится, компенсировали домыслами. Достоверно было известно лишь то, что Тихон Ерофеевич ни разу не был женат.

Вспоминали случай, как на одном экономическом форуме благодарный банкир уговорил своего благодетеля заехать в Дом рыбака. Тихон согласился. Но к рыбалке, как водится, прилагалась баня, а к бане проститутки. Тихон выскочил, как ошпаренный. Сколько потом хлебосольный банкир ни оправдывался, называя девушек массажистками, Тихон его не простил. Вскоре банк был санирован. Впрочем, может, это простое совпадение. Однако никто не хотел проверять, совпадение ли это, и впредь никаких массажисток Тихону Ерофеевичу не предлагали.

Единственная женщина, которую Тихон Ерофеевич иногда брал с собой на светские мероприятия, была его сестра Ольга. Пара смотрелась странно, и непосвященные недоуменно разглядывали их. Среднего роста сорокалетний мужчина в безупречной физической форме и рядом она, полноватая немолодая женщина, повисшая на его руке. Не красавица, но и не чудовище. Одета без лоска, но дорого. Ни с кем не общается, но внимательно рассматривает присутствующих.

И пока непосвященные пялились, недоуменно сводя вместе его дорогой костюм и ее уплывшую в молодость талию, умные и знающие люди наперегонки подбегали к странной паре, чтобы засвидетельствовать почтение. Целовали ручку и отвешивали комплимент спутнице Тихона Ерофеевича. Она щурилась, тихо смеялась низким голосом и говорила неизменное: «Да будет вам». В ее глазах читалось: «Прогиб засчитан, вольно». После чего посетитель светского мероприятия облегченно выпивал шампанское и с чувством выполненного долга уходил домой. Главное было сделано. В определенных кругах знали, что Ольга Петровна является фигурой весьма значительной. Это единственная женщина, имеющая влияние на Тихона Ерофеевича.

Ольга

У каждой женщины в жизни есть главный мужчина. У кого-то муж, у кого-то отец, у кого-то сын. У Ольги таким мужчиной был сводный брат Тиша. Все остальные – отец, муж и сын – присутствовали в ее судьбе, но не затмевали, а лишь оттеняли его достоинства.

Наверное, какой-нибудь дорогой психолог посчитал бы этот случай интересным и за очень солидный гонорар распутал бы историю отношений брата и сестры. Но Ольга на выстрел не подпускала к себе психологов, считая их всех без разбору шарлатанами. У нее хватало собственного ума, чтобы понять: отношение к брату основано на том, что она его сделала сама, собственными руками. Будучи женщиной рационального склада ума, она считала, что ценишь лишь то, во что вкладываешься. Самой крупной инвестицией в ее жизни был брат Тихон.

Когда его принесли из роддома, Оле исполнилось целых двенадцать лет. В этом возрасте девочки уже не хотят играть в кукол, даже в живых. Им интересны сверстники и мальчики постарше. Но Оля не пользовалась спросом на жестоком подростковом рынке романтических отношений. Вместо признаний в любви ей доставались смешки, почти всегда намекающие на ее полноту и неуклюжесть.

Девочке нужны глаза, в которых она видит себя принцессой. Обычно так на дочерей смотрят отцы: и на толстых, и на курносых, и на веснушчатых. Но проблема состояла в том, что Оля жила с отчимом. Когда-то ее мама решила, что пора сменить мужа. Маленькая Оля не поняла, чем новый дядя со странным именем Ерофей лучше старого папы, но ее никто не спрашивал. Отчим проявлял заботу об Оле весьма конкретно и, как ему казалось, конструктивно. При каждом удобном и неудобном случае он напоминал ей о пользе занятия спортом и призывал отказаться от сладкого. Даже записал ее в секцию бадминтона. С отчимом Оля вела партизанскую войну, пытаясь назло фашистам отморозить уши. Она прогуливала тренировки и всегда при Ерофее пила чай с пятью ложками сахара.

И тут в ее не самую радостную жизнь пришел брат. Оля влюбилась в него безоговорочно. Теплый, маленький, смешной и кривоногий, он состоял из сплошных достоинств. Тиша не мог над ней посмеяться. Не мог погнать на тренировку. Не мог отобрать сахар. Он вообще ничего не мог без нее. Все свободное время Оля проводила рядом с братом, переплавляя в любовь к нему все свои страхи и