Книга На капитанском мостике - Иван Петрович Куприянов

нехитрое.

М а р к и н. Синица тоже, если помните, когда-то собиралась море подпалить, а что из ее затеи получилось?

Б о л ь ш а к о в. Да, но мы же с вами, надеюсь, не птицы небесные, что не знают ни заботы, ни труда.

М а р к и н. А, что понапрасну чесать языки. (Встает.) Пойду на сынка взгляну. (Уходит.)

Б о л ь ш а к о в. А что с его сыном?

П р а с к о в ь я. Болен он, второй день, однако, жар стоит.

Б о л ь ш а к о в (смотрит на часы). Ну что ж, спасибо и за уху и за нашу беседу.

П р а с к о в ь я. Не за что.

Т о м и л и н. Рыба — харч общественный.

Б о л ь ш а к о в. Пока в речке плавает. Значит, контора второго участка по той тропке?

З о н д а е в. Никуда не сворачивай, сама выведет.

Б о л ь ш а к о в. Будьте здоровы! (Уходит.)

Т о м и л и н (вслед ему). Да, этот товарищ далеко не пойдет, живо копыта себе собьет.

З о н д а е в. Слушай, понимаешь, а может, понимаешь, это и есть новый секретарь?

Т о м и л и н. Кто? Этот? Человек, видать, хороший, а секретарь… Непохож, жидковат.

З о н д а е в. А как он супротив Реброва-то орлом выглядел.

Т о м и л и н. Ха! А кто такой Алешка Ребров? Мелкий хулиган, и только. Пусть попробует супротив Прокофьева, начальника строительства. Вот тогда мы и увидим. Нет, непохож… Как это Маркин сказал?

П р а с к о в ь я. Синица.

Т о м и л и н. Синица…

З а н а в е с.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Прошло три дня. Кабинет секретаря партийного комитета стройки, расположенный в доме барачного типа. Л ю б а  С о т н и к о в а, секретарь Большакова, разговаривает по телефону.

Л ю б а. Поздравляю с началом каникул… Да!.. Куда решил отправиться?.. В футбол поиграть? Хорошо, сынок, иди. Да, Вова, ты все съел, маленький?.. Теперь слушай меня: кастрюлю с супом вынеси в чулан. А второе поставь в духовку. Ты все понял?.. Ну умник. Придешь — позвони. Я буду ждать, ты слышишь меня?.. Да! Как обещала. Ты же у меня теперь ученик пятого класса. Будет у тебя велосипед… Как обещала. (Кладет трубку.) Да!.. Был бы жив отец — не нарадовался бы. (Разбирает почту.) Из Москвы, из Ленинграда, Орла, Курска, полевая почта. Да, а в магазин я вряд ли попаду. Опять ответы придется печатать.

Звонит телефон.

(Берет трубку.) Партком… Слушаю, Федор Федотович… Нет, Степан Сократович еще не приходил… Да, я ему сообщила… Хорошо, передам. (Кладет трубку.)

Входит  Т о л с т о п я т о в, солидный, довольно полный и лысый мужчина, лет шестидесяти.

Т о л с т о п я т о в. Простите, к вам можно, Любовь Николаевна?

Л ю б а. Да-да, входите, Степан Сократович.

Т о л с т о п я т о в. Здравствуйте. Видите ли, я к Федору Федотовичу.

Л ю б а. А он только что звонил и очень просил вас обождать.

Т о л с т о п я т о в. Ничего-ничего, я обожду.

Л ю б а. Проходите, садитесь, отдыхайте. День-то у нас сегодня — дышать нечем.

Т о л с т о п я т о в. Да-с… Горячий денек. Сам юг к вам в Сибирь переселился. (Садится, вытирает платком пот.) А как сын? Он что-то совсем меня забыл.

Л ю б а. В пятый класс перешел.

Т о л с т о п я т о в. Да-да, он говорил.

Л ю б а. Таким серьезным, занятым стал. Совсем взрослый. Да… Трудно мне с ним, каким он будет, не знаю. Но… пока я на него не обижаюсь.

Т о л с т о п я т о в. Помощник? Это хорошо… Да!.. Любовь Николаевна, извините, а вы случайно не знаете, зачем пригласил меня Федор Федотович?

Л ю б а. Конец месяца. Наверное, насчет уплаты партвзносов.

Т о л с т о п я т о в. Все может быть, но взносы я уплатил.

Л ю б а. Тогда не знаю.

Входит  П р о к о ф ь е в, широкоплечий, коренастый, в правой руке лоза. Он в сапогах и синей куртке.

П р о к о ф ь е в. Люба, где Федор Федотович?

Л ю б а. На участке. Вот-вот должен прийти.

П р о к о ф ь е в (увидев Толстопятова). О, и вы здесь? Вот он, оказывается, где мой товарищ главный инженер.

Т о л с т о п я т о в. А вам разве не передавали, Александр Андреевич?

П р о к о ф ь е в. Передали… Но… Нехорошо получается, Степан Сократович. С утра уйти и не позвонить… Это уж, извините, не лезет ни в какие ворота.

Т о л с т о п я т о в. Александр Андреевич, я с утра занимался с комиссией.

П р о к о ф ь е в. Вы не экскурсовод, Степан Сократович. У нас бывают сотни различных комиссий, одна дублирует другую, хоть пруд пруди. Но за дело-то не они, а мы будем ответ держать.

Т о л с т о п я т о в. Александр Андреевич…

П р о к о ф ь е в (перебивает). Вместо того чтобы по возвращении с участка доложить о мерах, которые вы там приняли, в партком отправились.

Т о л с т о п я т о в. В партком меня пригласили…

П р о к о ф ь е в. Зачастили! У Большакова без вас дел хватает. С предложением Подхватова ознакомились?

Т о л с т о п я т о в. Предложение его весьма любопытно, но… видите ли…

П р о к о ф ь е в. Опять вы свое «видите ли». Человек такую идею нам подал, а мы всё рассуждаем. Да вы знаете, что значит для нас не допустить проникновения грунтовых вод?

Т о л с т о п я т о в. Без проверки я ничего, к сожалению, вам сказать не могу.

П р о к о ф ь е в. Анализируйте, проверяйте, уточняйте. Но время-то нас не ждет!

Т о л с т о п я т о в. Я, видите ли…

П р о к о ф ь е в (перебивает). «К сожалению», «видите ли»… А нельзя ли, Степан Сократович, без ваших «видите ли»? Честное слово, с вами не гидроэлектростанции строить, а кружева плести.

Т о л с т о п я т о в. Уважаемый Александр Андреевич, в таком тоне разговор я продолжать не намерен.

П р о к о ф ь е в. Здесь не институт благородных девиц, здесь стройка. После встречи с Большаковым прошу зайти ко мне. (Уходит.)

Долгая пауза.

Л ю б а. Степан Сократович, а вы в отпуск так и не едете?

Т о л с т о п я т о в. В отпуск?.. Да-да, собираюсь, только ближе к осени.

Появляется  Б о л ь ш а к о в.

Б о л ь ш а к о в. Ух, ну и жарища! Давно ожидаете, Степан Сократович?

Т о л с т о п я т о в. Да нет. Только что вошел.

Б о л ь ш а к о в. Прошу прощения. Люба, попросите сводку по укладке бетона.

Л ю б а. Хорошо, сейчас. (Уходит.)

Б о л ь ш а к о в. А вызвал я вас вот по какому вопросу. Партком решил просить вас выступить с докладом на активе.

Т о л с т о п я т о в. О работе на основных объектах?

Б о л ь ш а к о в. Нет. С этой повесткой у нас будут созваны партийные собрания на участках. На активе мы решили обсудить бытовое устройство рабочих.

Т о л с т о п я т о в. Весьма признателен за доверие, но кандидатуру вы избрали неподходящую.

Б о л ь ш а к о в. Почему?

Т о л с т о п я т о в. Во-первых, не оратор, во-вторых, вряд ли смогу внести ясность в данный вопрос.

Б о л ь ш а к о в. Если бы ясность мог внести один человек, мы не собирали бы партийный актив.

Т о л с т о п я т о в. Нет, нет, Федор Федотович… Лучше пусть сам Александр Андреевич выступит. Он начальник строительства, член парткома, ему и карты в руки.

Б о л ь ш а к о в. Отказываетесь?

Т о л с т о п я т о в. Категорически! И, кроме того, не поймите меня превратно, но я решил вообще оставить пост главного инженера! Мне трудно!

Б о л ь ш а к о в. И это говорит инженер, строивший Волховскую станцию. Соратник Графтио?

Т о л с т о п я т о в. Федор Федотович, я работал и хочу работать, но поймите же и вы меня. Я вот уже второй год здесь и ни одного доброго слова не слышал. За малейший пустяк — разнос. Что ни встреча с Прокофьевым, то грубость.

Б о л ь ш а к о в. Да!.. Характер у него тяжелый.

Т о л с т о п я т о в. Видимо, я просто так поставил себя. Не пользуюсь ни авторитетом, ни доверием.

Б о л ь ш а к о в. О каком доверии может идти речь, если вам поручили такую гидростройку!

Т о л с т о п я т о в. Я же