Книга Сны над Танаисом - Сергей Анатольевич Смирнов

брюхо нашим хлебом, легкомысленно бросают лучших эллинских воинов на произвол судьбы". Следующая причина: действительная на сегодняшний день незащищенность Цитадели. Ты прекрасно заешь, что по моему приказу укрепления Цитадели усиливаются - с учетом на будущие роковые времена. Там идут строительные работы, и часть стены разобрана. Сейчас Цитадель можно взять голыми руками. Наконец последняя причина: большое количество нефти. Варваров подбили уничтожить гарнизон, затем снять настилы зерновых подвалов, залить пшеницу нефтью и под утро зажечь. Когда же на рассвете над Белой Цитаделью поднимется в небо черная туча и ее в безветрие увидят со стен Города и склонов нашего берега Реки - тогда-то зашевелятся тут черные пауки, потекут дурные слухи, заголосят на агоре платные горлодеры. Ничего не стоит всем им, как цыплятам, одним махом свернуть головы, однако смуту мы тем только усугубим. А главное: еще не успеет как следует разгореться нефть, как сорвутся в Пантикапей гонцы-наушники, понесут радостные вести царю царей, - не без злой иронии упомянул пресбевт боспорского владыку, - и донесут ему сладкими устами его любимого постельничего о бессилии и старческом слабоумии Кассия Равенны.

Гестас пал духом: нет, лучшей жертвы для злодейства, чем Белая Цитадель, изменникам не сыскать. Выбор предателей окончателен, и никакой горячей молитвой, никаким колдовством беды от брата уже не отвести.

- Теперь же речь пойдет о самом важном, - пресбевт впервые за время разговора обменялся многозначительным взглядом со своим сыном, и Никагор доверительно кивнул отцу. - Набег должен быть завтра, на заходе солнца. Сегодня ты отправишься в Белую Цитадель и к утру успеешь доставить начальнику ее гарнизона диадоху Феспиду мой приказ приготовиться к обороне и наскоро, но основательно заделать брешь в стене. Необходимо отбить первую атаку Годосава и захватить несколько трупов варваров. Ты, я надеюсь, понимаешь, для какой это надобности.

В то же время к побережью у Белой Цитадели как бы невзначай подойдет торговый корабль. На нем увидят опасность, и судно, отплыв поодаль, заякорится. Этот маневр должен смутить Годосава.

Как ты догадываешься, Гестас, твоя роль не ограничится ролью гонца. Ты многое узнал и с учетом этого тайного знания должен не только оценить обстановку в Цитадели, но и попытаться выявить, кто из гарнизона и бенефициариев может служить изменникам. Заметь, сколь быстро будет приведен гарнизон в боевую готовность и какие разговоры возникнут вокруг спешного восстановления стены. Ты должен обеспечить захват трупов и запомнить время появления корабля. Послезавтра, к полудню, к воротам Белой Цитадели подойдет наша кавалерия. А до этого часа гарнизону придется показать настоящую отвагу и - продержаться... Я вижу в твоих глазах недоверие. Не бойся, Гестас, выскажи, какое сомнение тяготит твою душу.

- Я пытаюсь понять, великий пресбевт, что удерживает тебя послать кавалерию к воротам Белой Цитадели завтра же на рассвете и не подвергать смертельной опасности ее эллинский гарнизон. Полторы сотни всадников вполне достаточно для спасения Цитадели.

Изменники заслуживают самой лютой кары. Неужели еще завтра поутру они станут нежиться в своих постелях, предвкушая гнусную поживу, а не будут преданы самой немилосердной казни? Я - эллин, и моя душа взывает к богам о мщении. - Гестас замолчал и облился холодным потом, осознав, на какие дерзкие вопросы решился.

Пресбевт пристально, с изумлением, посмотрел на Гестаса и вновь тяжело улыбнулся: казалось, ему больно улыбаться.

- У тебя, сын Мириппа, острый ум и прямая душа, - сказал он. - Теперь я уверен, что мой сын не ошибся в выборе. Я постараюсь развеять твое недоверие, но вряд ли смогу успокоить твою душу. Изменники сильны, некоторые из них занимают высокие должности и имеют большие связи в Пантикапее и Риме. Пока мы не можем позволить себе скорой и справедливой расправы над ними... Я еще не поймал их за руку. Голословное осуждение и казнь не приведут к воцарению справедливости; напротив, вызовут движение самых темных сил - и Танаис постигнет участь Белой Цитадели, только в роли варвара Годосава выступит тот... за чье благополучие и процветание мы молимся... денно и нощно... Подумай о возможности такой метаморфозы, Гестас.

Что касается кавалерии, то посылка ее к Белой Цитадели до набега обернется для нас опаснейшим просчетом. В лагере изменников есть наш человек. Он занимает среди них высокое положение и хорошо осведомлен об их планах и замыслах... Даже три десятка всадников, посланных в Цитадель, не ускользнут от злого глаза. А тогда нашему соглядатаю не сносить головы до полуночи. Каких жертв его потеря будет стоить нам в дальнейшем, можно лишь догадываться.

Как видишь, Гестас, жизнь стала очень не проста. Времена простодушных героев давно миновали. Ныне, вызывая врага на открытое единоборство, нужно сильно опасаться рассаженных по кустам стрелков, в любой миг готовых всадить тебе между лопаток зазубренный наконечник.

Болела душа Гестаса; хотелось ему, словно в пустом, сумрачном склепе, оглянуться по сторонам и скорее найти выход.

- Среди изменников есть эллины? - неожиданно для самого себя спросил он.

- Есть варвары с эллинской кровью, есть эллины со смешанной кровью, но есть и те, кто кичится чистотой эллинской крови, - уклончиво ответил пресбевт.

- Значит, эллины будут убивать эллинов руками варваров.

Во взгляде пресбевта мелькнул неподдельный испуг, словно узнал он эту страшную истину только что, со слов Гестаса. Живая половина лица Равенны, вдруг побледнев, застыла, по другой, мертвой половине, прокатилось сотрясение, как от удара.

- Да, эллины будут убивать эллинов руками варваров, - медленно проговорил пресбевт, прижав пальцами левую щеку. - Ты очень хорошо понял меня, Гестас... Вокруг нас - враги, и никому нельзя доверять. Для меня радость - доверять тебе. Ты - достойный воин, и в Белой Цитадели служит твой брат, который нам предан. Голос родной крови сократит твой путь и умножит твою отвагу и осторожность. Поэтому мы выбрали тебя, и я вижу, что выбор верен. Как и полагается, в Белую Цитадель будет послан второй гонец, однако его роль будет ограничена лишь ролью письмоводителя. Теперь, Гестас, тебе необходимо внимательно изучить пергамент и увидеть собственными глазами, как я напишу на нем приказ.

Никагор вышел всего на мгновение и вернулся с узким листом пергамента и кожаным ремнем. Пергамент был обыкновенным, с едва заметным надрывом на одном из краев и с ворсинками, прочеркивавшими по чистой поверхности тонкий рисунок метелки. Гестас запомнил эти отметины. Пояс состоял из двух широких полос кожи, сцепленных по краям тесьмой.

- Пергамент прячется внутрь, - показал Никагор. - Тесьму будешь расплетать и заплетать сам.

Угловатыми, порывистыми