Книга Названые братья. Сумеречные звери - Мария Зайцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один взмах когтистой лапы, и последний из бандитов падает на пол, заливая его своей кровью.
Парнишка тяжело дышит, вытирает окровавленные губы, угрюмо смотрит на осуждающе пялящегося на него волка и затем говорит с досадой:
— Ой, заткнись уже!
Волк мотает лобастой башкой, снова что-то ворчит себе под нос, затем сует морду к лицу парнишки и лижет его щеки, убирая с них кровь.
— Ой, все! — отбивается от непрошенной ласки паренек, — нормально все со мной! Отстань!
Волк пару секунд придирчиво изучает паренька, словно выискивая возможный, нанесенный дракой ущерб, ничего не находит и невоспитанно поворачивается задницей к нему.
Смотрит на творящийся в зале кошмар: залитые кровью полы, кряхтящих на разные лады людей, с ужасом проверяющих себя на комплектность и явно не верящих еще, что выжили. Волк ловит взгляд одного из бродящих между столами собратьев-волков и коротко, совершенно по человечески, мотает ему головой на выход.
Тот спокойно подчиняется, по пути рыкнув коротко на своего собрата.
А главный волк садится на задницу, затем ложится, выгибается… А через мгновение на его месте появляется тот самый парень-весельчак, что весь вечер молча просидел в углу трактира.
Крестьяне, те, кто успел пронаблюдать эту жуткую картину, застывают на месте, подавальщица визжит и роняет-таки кружки с пивом, которые до сих пор каким-то чудом удерживала в руках.
Парень, совершенно голый, тяжело дышит, и кажется, что от кожи его пар идет. Он молча осматривает тяжелым взглядом всех присутствующих в зале людей, усмехается устало.
— Прикрой зад, а? — звонко говорит спасенный им парнишка, единственный, кто, кажется, совершенно не удивился превращению.
— Прошу прощения, госпожа моя, — издевательски тянет парень и, все так же молча, топает через залу в свой угол, там подхватывает штаны, натягивает…
И все это — под молчаливыми напуганными взглядами спасенных им людей.
Парень щелкает ремнем, поворачивается к трактирщику, и тот, внезапно отмерев, выходит из-за стойки и валится на колени перед ним:
— Ваша милость… Спасибо! Спасли нас! Спасибо, ваша милость… Если бы не вы, они бы нас тут всех положили… Это же Щербатый…
Парень кивает:
— Он самый, тварь такая… Десять трактиров вырезал уже за эту осень. Никого в живых не оставляет…
Остальные путники, осознав, что с ними могло случиться, если бы не этот парень и его волки, тоже, как по команде, принимаются падать на колени.
За всем этим наблюдает, иронично подняв бровь, паренек, а, вернее, девушка, которую Волк только что назвал госпожой.
3
Волк смотрит поверх спин склонившихся перед ним крестьян ей в лицо, чуть закатывает глаза. Она фыркает.
А затем переводит взгляд на открывшуюся дверь…
На пороге возникает один из волков, таща за шиворот болтливого старика, который, видимо, надеялся убежать под шумок.
— Говорила же, живым брать, — недовольно говорит она Волку, на что тот вздыхает только:
— Да нормально с ним все, Рути. Обгадился только.
— И как его теперь доставлять в город? — все так же недовольно спрашивает она.
— Как обычно, госпожа моя, — смеется Волк, — не твоя печаль же.
— Еще бы это моя печаль была, — фыркает она, — хватит с меня и того, что я его тебе под нос привела.
— Спасибо за это, госпожа моя, — иронично скалится Волк, — и за Щербатого спасибо… Вот только предупредить бы не помешало…
— Нечаянно получилось… — слегка тушуется она.
— Но удачно, да… Хорошо, что ты живая осталась. А то не знаю, как бы в глаза Ежи смотрел…
Она в этот момент выразительно косится на по-прежнему склоненных перед ними путников, а Волк только вздыхает:
— Да они от страха не помнят ничего уже… Да, крестьяне?
— Так, ваша милость, так… — тут же начинает бормотать один из обозников, не поднимая головы, — вообще ничего не поняли… Совершенно…
— Вот так и говорите… — смеется Волк, — а то сумеречные звери же злые! Придут ночью! Загрызут! Р-р-р-р!!!
Рычание у него выходит очень даже натуральным, и крестьяне еще больше утыкаются головами в пол.
— Трактирщик, — обращается к хозяину Волк, — у тебя чулан есть? До утра запереть вот этого…
Он кивает на старика, по-прежнему висящего в пасти у волка и уже начинающего подавать признаки жизни.
— Конечно, ваша милость, обязательно…
Трактирщик встает, суетливо принимается отпирать незаметную дверь в самом углу, возле стойки.
Затем отходит в сторону, и волк заносит в чулан старика, неаккуратно швыряет его по лестнице вниз, отплевывается совершенно по-человечески, удаляя из пасти вкус пакости.
Трактирщик запирает дверь на засов, отходит к стойке.
— Ваша милость, позволите прибрать тут? — почтительно спрашивает он Волка, и тот кивает.
Трактирщик идет к уже поднимающимся с пола крестьянам и быстро организовывает похоронную команду.
Волк в это время ставит на место упавшие в горячке драки стол и стулья, прихватывает из-за стойки кувшин с пивом, кивает почтительно и немного иронично Рути, приглашая за стол.
Они некоторое время сидят, выдыхая и приходя в себя.
Наблюдают на тем, как крестьяне, под командованием трактирщика, выносят тела разбойников из залы.
— Ну и зачем нужно было это геройство? — спрашивает Волк недовольно, — ты понимаешь, что Ежи с меня шкуру снял бы, если бы с тобой…
— Ты их не срисовал, и не принял во внимание, — ответила спокойно Рути, — вот и пришлось…
— Да с чего ты взяла? — злится Волк, — я их сразу увидел…
— Ну да, ну да… — язвительно бормочет Рути, отворачиваясь и провожая взглядом последнего из крестьян, вытаскивающих за порог труп разбойника.
— Ты с нами, в столицу? — спрашивает ее Волк.
— Нет, у меня дело на юге.
— А Ежи знает?
— А это твое дело?
— Рути…
— Заткнись.
— Поругались опять?
— Ты что? Разве я могу ругаться с императором? Я могу только выполнять волю его!
Голос Рути звучит обиженно и горько, и Волк только вздыхает, не находя, что ответить.
Любая власть накладывает свой отпечаток, и тот веселый парень, который когда-то давно сражался с Волком на равных, бесился от бесконечных подначек и подставлял плечо в разных опасных передрягах, давно уже вырос. И Волк тоже вырос, вот только
