Книга Алая заря - Саша Штольц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тогда Софья Николаевна. Вы так миловидны… Нам не хватало столь прелестного цветка в нашем учительском букете. Однако позволю себе подсказать вам, 9 “Б” — сущее наказание. Ваш ангельский лик не смягчит их сердец. Берегите себя.
Соня нервно поправила идеально выглаженную юбку, отворачиваясь и пряча за пышной прической заалевшие щеки, а затем быстро нашла взглядом среди толпы группу ребят, один из которых — самый высокий и хмурый — держал табличку с классом.
Сущее наказание, значит. Этого-то она и боялась.
— Спасибо за предупреждение, Виктор Иванович.
— Крепитесь. Школа — это пламя, а мягкая глина становится твердой при обжиге.
Соня резко повернулась к Виктору Ивановичу.
— Вы только что назвали меня мягкотелой?
У него были светло-карие глаза, которые от широкой улыбки сузились так, что почти закрылись.
Весь двор захлопал группе выступивших со стихотворениями ребят. Соня усердно зааплодировала тоже, хотя и прослушала последние строчки из-за Виктора Ивановича, отчего-то решившего завязать с ней беседу и бестактно намекнуть на ее неопытность.
— Ну что вы! Я только что сказал вам готовиться к тому, что придется потрудиться, — сказал он.
— Ну так я здесь за этим, — ответила Соня. — Поверьте, я знала, на что иду.
— И я знал три года назад, — загадочно усмехнулся Виктор Иванович.
— И к чему вы это говорите? Разочаровались?
— Чуть-чуть.
Все ученики вернулись к своим классам, и вперед выступил Борис Иванович.
Соня честно хотела послушать его речь, но не сумела промолчать. Возможно, учитель русского и литературы в этой школе был не так уж хорош, и раз он позволил себе вольность в намеках, то и она тоже может.
— Не всем дано быть отличными педагогами, — с упреком заявила она.
— А вам дано? — спросил Виктор Иванович.
— Я думаю, что да, и я намерена сделать все, что в моих силах, чтобы справиться с возложенной на мои плечи ответственностью и донести до учеников все необходимые знания.
— Похвально, но очень многое зависит от учеников. Да и вы собираетесь вести всего лишь английский.
Пока Борис Иванович расхваливал их маленькую школу, а ученики и их родители внимали его словам, Соню охватывал праведный гнев.
— Я собираюсь вести такой же важный для изучения предмет, как и любой другой в программе!
Виктор Иванович посмотрел на нее так, будто она ляпнула что-то абсурдное.
Соня с досадой цокнула языком, понимая, что отчасти не права, но честь своего предмета она собиралась защищать до последнего.
— Он развивает ум и память, как и любой другой предмет! — понизив голос, пояснила она. — И это также язык науки и культуры. Что если именно в этой школе учится будущий мировой ученый, который распространит величие советской науки по всему миру?
— Ду ю спик инглиш?
Соня сдвинула брови, не понимая, то ли Виктор Иванович неожиданно сдался и решил свести все к шутке, то ли просто потерял интерес к бессмысленному спору.
— Ес, ай ду, — неохотно ответила она.
— А я не ду, — с непонятной снисходительностью сказал Виктор Иванович. — Зато я говорю на языке величайшего литературного искусства.
— Мы все говорим.
— Верно. Потому что это и есть язык культуры и науки.
— Вы пытаетесь доказать, что мой предмет бесполезен?
Задравший было нос Виктор Иванович вдруг глупо моргнул и тотчас же растерял высокомерный вид.
— Вовсе нет! Извините, если обидел ненароком. Я только пытался поддерживать с вами беседу и хотел произвести хорошее впечатление.
— Боюсь, у вас не получилось.
— Виноват.
— Где же ваше уважение к моему предмету? К чужой культуре и чужим достижениям науки?
— Простите, Софья. Я всего лишь пытался сказать то, что и вам и так должно быть очевидно.
Соне очень хотелось бы поспорить и дальше, но ей хватило короткого взгляда на Виктора Ивановича, чтобы понять, что она проиграет.
Все и правда было очевидно.
Английскому в школе успешно обучали лишь новых будущих учителей английского, туристических гидов, переводчиков и дипломатов. Не так уж было велико разнообразие людей, хорошо говорящих на нем в стране. Не настолько далеко в люди и мир неопытная студентка, едва переступившая порог школы, способна была отправить своих учеников. По крайней мере, пока. Соне стоило сосредоточиться на том, чтобы для начала стать детям справедливой наставницей.
— Полагаю, проводить вас сегодня и продолжить занимательную беседу не получится? — уточнил Виктор Иванович.
— Верно полагаете.
Некоторую заинтересованность он, кажется, и не старался скрыть, однако даже несмотря на то что Соне это польстило, она совсем не впечатлилась. Учитель литературы выражениями, может, и блистал, но оказался необыкновенно неловок в выборе темы для беседы и сумел оскорбить ее, сам того не желая.
— Тогда сегодня пожелаю вам успехов на первых уроках, — с досадой проговорил Виктор Иванович. — И берегитесь 9 “Б”.
— Спасибо. Прислушаюсь к вашему совету.
— Смею надеяться, что мы с вами еще поладим.
— Да. Конечно.
Когда прозвенел первый в новом учебном году звонок и толпа школьников хлынула в школу, Соня отыскала глазами Любовь Васильевну и обнаружила, что та уже с осуждением смотрит на нее.
— Вы же пример для детей! — напомнила она, проходя мимо.
Ну вот. Поймали, как первоклашку.
Замечание было коротким, но попало в цель, и Соня замерла, оставаясь один на один со стыдом, и лишь спустя несколько мгновений сообразила, что вообще-то ей надо было идти за завучем.
Любовь Васильевну нагнать не получилось — ее маленькая и очень худая фигура быстро затерялась в толпе, поэтому Соня обнаружила ее уже возле кабинета номер 212, где должен был пройти ее первый урок с пятиклассниками. Какое счастье, что хоть этаж она от переживаний не забыла!
— У вас есть тридцать пять минут на то, чтобы приготовиться, пока проходит классный час, — сказала Любовь Васильевна. — Соберитесь. И не забывайте, что дети волнуются не меньше вас. Для них это тоже первый английский.
Это не очень утешало, но Соня понятливо кивнула и, зайдя в класс, сразу принялась готовиться к предстоящему уроку. Первым делом вытащила из портфеля несколько газет и журналов с интересными фотографиями. Ее коллекция иностранной макулатуры была гораздо обширнее: в течение четырех лет она либо покупала все, что могла отыскать об Англии, либо получала в подарок или в обмен на что-либо другое. Самыми бесценными сокровищами были два плаката и маленькая фигурка Биг Бена, привезенные дедом прямиком из Лондона. Плакаты Соня прикрепила к доске, а Биг Бен возвысился над разложенными журналами.
Волнение разрослось до такой степени, что с Соня, с благоговением присев за учительский стол, открыла чистую тетрадь и написала почти все неправильные глаголы, какие