Книга Непокоренная Березина - Александр Иванович Одинцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А вот в нашей дивизионной разведке случай был, так случай, — заворожив с дюжину бойцов, услаждал их уши усач в форме старшего сержанта. — Приказывает как-то нам начальник разведки майор Бедин в одну ночь добыть «языка» под Селижаровом. А как его добыть, когда на дворе не май, а декабрь, и мороз жмет под сорок. Фашисты в прочных блиндажах отсиживаются, мундиры у жарких печей от насекомых освобождают, аж хруст идет… Попробуй, выкури такого курортника на мороз да утащи на своих же плечах. Дудки! И тогда мы на хитрость пошли. Подогнали к дзотам теленка, хвост ему накрутили как следует, а он как замычит! Мамочки родные! Мясо! Говядина! Фашисты и повыскакивали ловить заблудшую скотину. Видать, у них с харчами тогда не так богато было. Тут мы их и накрыли. Вот свят бог! Сразу двоих и сцапали.
— Брешешь, дружок. Как пить дать, брешешь, — воскликнул кто-то из скептиков. — Где же вы теленка на передовой взяли?
— Какого теленка? Разве я о нем говорил? Разве мы дураки скотину к фашисту гнать. Васька, наш самый шустрый разведчик, по-телячьи мычал. Василь Бондаренко из-под Чернигова. Разве не слыхал про такого?
Бойцы дружно хохочут, а комиссар тут же берет на карандаш усатого с двумя медалями «За отвагу» на груди.
Другой весельчак заливал совсем иное:
— Нет, братцы, что ни говорите, а наши курские девчата лучше всех.
— Это за что же им честь такая?
— А ты кумекай сам. Ваши калужские чуть темь — по сеновалам целуются, а наши всю ночь сидят на завалинках и так сердечно поют. Целый свет обойди — не сыщешь певуний таких. Ты думаешь, откуда взялось «курские соловьи»? Эх, мне бы теперь туда, посидеть под родимой ракитой!.. Да проклятый фашист дорогу загородил.
— А ты разгороди ее! Чего воздыхаешь?
— Погоди. Не все сразу. Придет черед… Ох, как разгорожу!
У соседней скамьи своя тема:
— Сколько жить буду, никогда не запамятую того проклятого «мессера» и очкастого фашиста в его кабине. Рыжий, плюгавый, тьфу, проклятый… В чистом поле он застукал нас, ни тебе куста, ни пня, ни деревца… Ни одной канавы, как на грех. Троих с первого захода, а за нами, кружившими по снежному полю, настоящую охоту развернул. До самой земли, гад, снижался, чуть не колесами давил. И такая у него звериная осклабина на роже. Я даже оспины разглядел. Рябой паразит… Настырный. Мы по нему из автоматов, а он… на нас напролом, аж позеленел весь. На третьем заходе, зараза, зажал так, что деваться вовсе некуда. Лежим распластанные, глядим, как он прет на нас прямо. Мой дружок Клюев Коля и говорит: «Эх, досада какая! Столько прошли невредимыми, столько смерти в глаза смотрели, проносило, а тут…» Погиб друг мой неразлучный. Пулеметной очередью разрезало. Да разве только его.
— Вы-то?.. Вы как спаслись, Сандыбаев?
— А на меня у рыжего шакала патрона не хватило. Ушел…
— Вот так-то ребята. Видать, наш Сандыбаев кем-то заворожен.
«Сандыбаев! Да это же лучший разведчик нашего Отряда особого назначения. Вот так встреча! Нежданно, негаданно. Как он здесь очутился? Ведь он с отрядом еще зимой ушел в леса западнее Сухиничей. А может, тот мессер помешал?» — встрепенулся Огнивцев и с ходу прорвался сквозь плотное кольцо бойцов. Широко раскинул руки.
— Алимхан! Как ты попал сюда? Откуда?
Они вышли из круга, тихо пошли по аллее. Сандыбаев рассказывал:
— Мы дважды ходили в тыл врага западнее Сухиничей. Оба раза с боевым заданием отряд справлялся.
— А как много бойцов и командиров из нашего бывшего отряда находятся сейчас в резерве? — перебил его комиссар.
— Тех, которых вы знаете, осталось совсем немного, человек десять — пятнадцать. Кое-кто еще после первого задания зимой сорок второго остался воевать в стрелковых частях на передовой, раненые и больные разъехались по госпиталям. Таких тоже хватало…
— Кто возглавляет группу бойцов вашего отряда в резерве?
— Как кто? Да наш же боевой командир — капитан Алексеев.
— А где он сейчас? — обрадовался Огнивцев.
— Да вместе с нами. Я его видел несколько минут тому назад на ужине. Разрешите, я его найду и приглашу к вам?
Минут через десять комиссар и капитан Алексеев, вернувшийся недавно с боевого задания и находящийся на отдыхе, после бурных объятий беседовали в курилке у входа в казарму.
— Сандыбаев мне рассказал о ваших боевых делах, — начал первым комиссар. — Рад я за всех вас и особенно за тебя, дорогой Николай Федорович. Доволен, что отряд, которым ты командовал, дал фашистам перцу. Долго помнить будут!
— Приходилось туго и жарко, товарищ комиссар, — с подчеркнутым уважением отвечал Алексеев. — Но боевую славу Отряда особого назначения мы не уронили. Были большие потери. Погибли старший лейтенант Брандуков, рядовой Нечаев, сержанты Кузнецов, Родионов, Метальников — да много их сложило головы… Отличные разведчики! Да вы их помните, конечно, смелые были ребята, надежные… Жалко. Ох, как жалко. Но война есть война… Зато немало ушло на тот свет и фашистов от их метких очередей и взрывов на дорогах. Думается, что мы у них не в долгу.
— А сейчас чем заняты? Какие твои личные планы на будущее, Николай?
— Резерв, как сами понимаете… Немножко отдохнем. А что? Разве дело есть?
У Алексеева загорелись глаза. Как видно, дни вынужденного бездействия ему порядком поднадоели. Он ведь был весь в деле, в схватках с оккупантами.
— Да, есть кое-что.
— Сложное?
— Пожалуй, посложнее рейда под Велиж. Есть задумка двинуться в Н-ские леса и «поработать» в глубоком вражеском тылу.
— Товарищ батальонный комиссар. Да это же здорово! — воспрянул духом Алексеев. — Возьмите нас! Ей-богу, не пожалеете. Да мы за потерянных ребят хоть самому дьяволу хвост оторвем. Вы же нас знаете. А может, группа уже укомплектована? А?..
— Нет. Пока что ходим, присматриваемся к людям. По золотнику отбираем.
Алексеев уцепился за рукав батальонного комиссара:
— Не откажите! Сердцем прошу! Заверяю… Вы же меня знаете…
— Дорогой Алексеев. Да я тебя с превеликой радостью возьму. С такими людьми любому командиру воевать надежно. Более скажу, тосковал я о вас, как родной брат волновался. Все пытал себя: как вы там? Не попали ли в беду, не напоролись ли на засаду, не померзли в те жуткие морозы?..
— Всяко было, — горько улыбнулся Алексеев и спросил, чтобы уйти от неприятных воспоминаний: — Вы пока в штабе?
— Нет. Уже состоялся приказ о новом назначении. Командиром назначен подполковник Спрогис, я — комиссаром.
Алексеев остановился.
— Спрогис. Слыхал о таком. Если не ошибаюсь, командир войсковой части. А вот что за человек — не
