Книга Битва за Карфаген - Михаил Борисович Елисеев

не стал исключением и данный пассаж Аппиана. Братьям Сципионам больше не удастся одержать ни одной победы, их легионы вскоре будут уничтожены, а сами они бесславно погибнут.

За несколько лет боевых действий в Иберии решительного преимущества не добилась ни одна из сторон. Гнею и Публию Сципионам пока удавалось противодействовать попыткам Гасдрубала Баркида прорваться из Испании в Италию на помощь Ганнибалу. Но они не могли очистить полуостров от пунийцев, их сил для этого было недостаточно. Карфагенские военачальники придерживались активной тактики, атакуя врага при первой возможности. Решающим фактором, который мог принести победу одной из сторон, стала поддержка местного населения: именно испанские воины пополняли как карфагенские армии, так и римские вспомогательные войска. Некоторые иберийские племена заняли выжидательную позицию, другие в зависимости от ситуации поддерживали то римлян, то карфагенян. Сципионы решили покончить с этой неопределенностью и нанести пунийцам окончательное поражение: «Если до сих пор только и делали, что сдерживали Гасдрубала, стремившегося в Италию, то теперь пришло время делать все, чтобы война в Испании была доведена до конца» (Liv. XXV. 32).

Летом 212 г. до н. э. объединенные римские армии начали решительное наступление на владения карфагенян в Испании. Легионам Сципионов противостояли три пунийские армии – братьев Баркидов и Гасдрубала, сына Гискона. Гасдрубал Баркид расположился лагерем около города Амторигса, где и поджидал противника. Сципионы решили этим воспользоваться и уничтожить вражескую армию до того, как все силы карфагенян соберутся в один кулак. Легионы устремились к Амторигсу. Узнав об этом Магон и Гасдрубал, сын Гискона, решили не искушать судьбу, объединили войска и поспешили на помощь соотечественнику и родственнику. В это время римская армия подошла к реке Бетис, на противоположном берегу которой находился лагерь Гасдрубала Баркида.

В сложившейся ситуации преимущество оказалось на стороне Сципионов. Появилась возможность бить противника по частям и атаковать армию Гасдрубала Баркида до прихода войск Магона и Гасдрубала, сына Гискона. Две римские армии против одной пунийской, а дальше как решат боги. Однако Гней и Публий поступили не только вопреки всем законам стратегии, но и вопреки здравому смыслу.

Вместо того чтобы разработать план по уничтожению войск Гасдрубала, они стали думать о том, что будет после разгрома его армии. И пришли к выводу, что в этом случае Магон и Гасдрубал, сын Гискона, отступят в горы, где найдут неприступную позицию и создадут базу для дальнейшего ведения войны. Оттуда будут совершать походы как на земли римских союзников, так и на принадлежащие квиритам территории. Римские военачальники явно занимались не делом, предпочтя синице в руках журавля в небе. Неверная оценка обстановки повлекла за собой другую ошибку, имевшую роковые последствия. Полководцы сделали то, чего нельзя было делать ни в коем случае: разделили войска, чтобы действовать на разных оперативных направлениях. Большую часть римской армии Публий Сципион повел против Магона и Гасдрубала, сына Гискона, Гней Сципион с кельтиберами и оставшимися легионерами должен был дать бой Гасдрубалу Баркиду.

Если исходить из действий римских полководцев, напрашивается вывод о том, что они были уверены в победе и рассчитывали без труда победить пунийцев. Иначе не наделали бы столько непростительных ошибок. Первым это осознал Публий Сципион. На марше его войска попали под удар нумидийской конницы, африканские наездники с утра до вечера кружились вокруг римской колонны и атаковали при первом удобном случае. Забросав легионеров дротиками, нумидийцы быстро отступали, затем возвращались назад и вновь нападали на марширующие колонны легионеров. Все попытки римской кавалерии отогнать неприятеля успехом не увенчались, войска Сципиона стали нести тяжелые потери, продвижение замедлилось. Публий решил не искушать судьбу, остановил движение легионов и приказал сооружать лагерь. Он надеялся за укреплениями переждать атаки нумидийцев, привести потрепанные части в порядок и составить план дальнейших действий с учетом изменившейся обстановки.

Нумидийской кавалерией командовал царевич Масинисса: выросший и воспитанный в Карфагене, «он был прекрасен по внешности и благороден характером» (App. Lib. 10). В дальнейшем Аппиан вновь подчеркнет этот принципиальный момент в жизни царевича (Lib. 37). Молодой человек воевал против римлян не за страх, а за совесть. Он не оставил Сципиону никаких шансов на благополучный исход предприятия. Африканские всадники нападали на римские сторожевые посты даже по ночам, не давая покоя измотанным до предела легионерам. Масинисса постепенно наращивал натиск, и однажды нумидийцы смяли римское сторожевое охранение и прорвались к лагерным воротам. Однако не это было самым страшным. Отдав противнику инициативу, Публий Сципион сам себя загнал в ловушку, поскольку стал испытывать проблемы со снабжением армии. Нумидийские всадники планомерно уничтожали римских фуражиров, лишив противника возможности добывать продовольствие в окрестностях лагеря. Положение создалось критическое, единственным разумным решением для Публия было отступление. Пока не подошли армии Магона и Гасдрубала, сына Гискона, римскому полководцу надо было покинуть ловушку, в которую превратился лагерь, и идти на соединение с войсками брата. Но боги помутили разум Сципиона. Когда ему доложили, что союзник карфагенян, вождь свессетанов Индибилис выступил против римлян и приближается к лагерю, Публий не придумал ничего умнее, как выступить ему навстречу. Складывается впечатление, что римский военачальник играл с противником в поддавки, преследуя одному ему ведомую цель.

Индибилис вел 7500 воинов (Liv. XXV. 34), и Сципион решил, что его сил вполне хватит, чтобы уничтожить противника. Удивительно, но римский командующий совершенно упустил из вида нумидийскую конницу, которая могла серьезно повлиять на исход сражения. Такая непредусмотрительность и безответственность еще больше усугубили ситуацию. Для охраны лагеря Сципион оставил легата Тита Фонтея с отрядом, сам же повел легионы против Индибилиса.

Несмотря на грубейшие тактические и стратегические ошибки, Тит Ливий уверен, что «Сципион был осторожным и предусмотрительным вождем» (XXV. 34). Однако действия римского командующего полностью опровергают это утверждение. К моменту столкновения с испанцами Публий не успел развернуть войска в боевой порядок и был вынужден вступить в бой в крайне невыгодных условиях. Несмотря на то что легионы численно и качественно превосходили отряды Индибилиса, в рукопашной схватке свессетаны потеснили римлян. Стояла страшная жара, легионеры страдали от усталости и жажды, но продолжали вести бой и держать строй. Исход сражения был неясен, когда на поле боя появилась нумидийская кавалерия. Масинисса с самого начала наблюдал за римскими передвижениями, но до поры до времени ничем не проявлял своего присутствия. И лишь когда легионы вступили в затяжной бой с испанцами, принял решение об атаке. Оно оказалось тем более своевременным, что к месту боя уже подходили армии Магона и Гасдрубала, сына Гискона. Когда в бой вступил карфагенский авангард, шансы Публия Сципиона на победу развеялись как дым.

Римляне отчаянно отбивались: даже когда сраженный вражеским копьем, пал Сципион, легионеры продолжали бой. Но к месту сражения подходили новые отряды карфагенян, римлян стеснили со всех сторон и