Книга Поступь Смерти - Anarhyst737

зеленым светом и поднялся вверх на добрый десяток метров, дозорные поняли свою ошибку, но было уже поздно — многотонный исполин играючи порвал не рассчитанную на подобную массу цепь, и с шумом рухнул в гавань подняв в ней большую волну.

Ну а дальше… Дальше началось уничтожение.

Люки, расположенные в бортах покачивающегося на воде исполина, синхронно открылись, и флагман империи дал залп.

Огненные Орудия — также были творением Ложного Императора, и представляли из себя магическую артиллерию, что запускала во врага ярко-рыжие лучи концентрированной огненной энергии, которые вызывали в месте попадания мощный взрыв. На чем они работали никто толком не знал, ведь Мертвый Тиран не спешил делиться с миром своими секретами, а экипаж кораблей, на которых они были установлены, состоял строго из подчиненной лично некроманту нежити.

И таких орудий на "Гневе Азулона" было более двух сотен.

Лучи рыжей энергии прочертили ночное небо и остров Киоши вздрогнул от многочисленных взрывов, грохот которых слылся в единый, непрерывный гул.

Укрепления мятежной аристократии меньше чем за секунду превратились в оплавленные, дымящиеся воронки, а флагман империи продолжал огонь. Редкие маги, что выжили после первого удара, не могли ничего противопоставить настолько колоссальной мощи — исполинский корабль даже не замечал попаданий молний или ледяных шипов, которыми по нему били с берега, а от огненных шаров на черной броне "Гнева Азулона" не оставалось даже следов копоти.

Закончив с башнями и стенами, корабль начал уничтожать все, до чего доставали его орудия.

Часть воинов, примкнувших к мятежникам, бежала на остров вместе с семьями, которые в эту секунду укрывались в подвалах укрепленных домов и молилась духам, чтобы беда обошла их стороной. Но у адмирала Яо, как и у всего остального флота был приказ: оставить здесь лишь прах и пепел.

И мертвый офицер приступил к его выполнению со злобной радостью. Больше, чем своего повелителя он ненавидел только предателей, коими считал всех жителей острова Киоши без исключения.

Под ударами огненных орудий, дома складывались словно карточные домики, погребая под собой неудачливых жителей, участь которых была совсем незавидна: умереть от голода и жажды или пасть под клинками нежити, что начнет прочесывать остров мелкой гребенкой в поисках выживших.

Впрочем, это мало волновало бретонского некроманта, который убедившись, что штурм прошел без осложнений и флагману ничего не угрожает, открыл портал в цитадель восставших против него.

Грегору предстоял разговор с упрямой дочкой.

***

— Быстрее чертите эти, проклятые всеми богами, руны! Мы должны как можно быстрее открыть портал! В бухте стоит "Гнев Азулона", а это значит, что мой отец…

— Уже здесь.

Массивная дверь слетела с петель, и закованный в черные латы великан вошел в исчерченный рунами зал, в дальнем углу которого скучковался десяток дрожащих от ужаса женщин, прижимающих к себе не менее испуганных детей. Перед ними стояла высокая девушка, с длинными, темными волосами, которые сцепляла золотая заколка, выполненная в виде языков пламени, которая при появлении облаченного в доспех гиганта первым делом создала вокруг выживших полупрозрачный барьер и только потом угрюмо поприветствовала некроманта:

— Здравствуй, папа.

— Ишала. — Спокойно кивнул в ответ рослый бретонец.

Между седым чародеем и его дочерью возникло молчание, которое могло показаться неловким тому, кто не знал характеры двух этих магов, но на деле все было немного иначе: Мятежная принцесса отчаянно пыталась придумать, как ей вытащить из западни стоявших за её спиной людей и остановить чудовище, которое она когда-то называла любимым папой, а Грегор… Грегор думал, как же Ишала похожа на свою мать — те же золотистые глаза, те же черные, как смола, волосы и тот же самый хитрый прищур, с которым Азула некогда на него смотрела.

Дочка невероятно сильно напоминала колдуну покойную жену и при мыслях о том, что седой некромант собирался с ней сделать в давно окаменевшем сердце на какую-то секунду появился легкий намек на боль, но чародей легко подавил его и спокойно спросил у Ишалы.

— Так и будешь молчать?

— А что ты хочешь от меня услышать?! — Внезапно вскинулась девушка. — "Папочка, забирай-ка свою ораву гниющих трупов и возвращайся туда, откуда пришел"?! После рек пролитой тобой крови, после гибели стольких невинных… Ты пришел на мой остров во главе армии мертвых, убиваешь моих людей, а теперь еще и недоволен моим молчанием?!

Внешне сохраняя уже ставшее его неотъемлемой частью равнодушие… Которое из-за закрытого шлема никто все равно не увидел, некромант мысленно вздохнул и отрицательно покачал головой.

По упорству его дочь походила на ныне покойного Харкона — ездового носорога-комодо, что пал жертвой старости и которому Грегор даровал вечный покой, не желая мучить его обращением в примитивную нежить. Создать что-то серьезное из тезки отца Сераны было невозможно ввиду его звериной природы, а колдун не понаслышке знал, как чувствует себя воскрешенный мертвец и не желал причинять верному другу подобную боль…

— Ты ошибаешься Ишала. Этот остров, ровно как и весь остальной мир — мои владения. Ты потеряла право на что-либо, когда поддержала мятеж своего брата и попыталась спасти его, применив на мне чары подчинения разума.

— А что мне оставалось делать?! Ты разорвал моего жениха на части у меня на глазах! — Пряча выступившие в уголках глаз слезы, выкрикнула в ответ мятежная принцесса. — А душу…

— Отправил на глубинные планы Обливиона, обрекая на вечные муки. — Флегматично закончил за неё седой чародей. — Также как и души всех, кто причастен к убийству твоей матери.

— Чан был невиновен! Как и многие из тех, кого ты убил в слепой ярости!

— Мне плевать. — Равнодушно ответил Мадаав, поняв, что нужных слов от дочери он никогда не услышит. — Этот идиот был главой личной охраны твоего брата и если по собственному скудоумию он не заметил заговор против нас с Азулой — то ты должна сказать спасибо за то, что я избавил тебя от участи стать женой настолько ущербного создания.

— Да т…

— Ишала. — Тихо сказал Грегор, добавляя в голос магической силы, от чего стены зала, в котором они находились, начали заметно подрагивать. — В тот день я отпустил тебя и остатки твоих прихлебателей, а после три сотни лет не трогал этот жалкий островок, надеясь, что ты одумаешься и хотя бы попытаешься убедить меня в своей непричастности к убийству Азулы. Но что получилось в итоге? Пользуясь тем, что я отправился за душой твоей матери в иной мир, ты начала готовить свое маленькое восстание, а кучка ничтожеств, которыми ты себя окружила, стала плести интриги среди черни и назвала меня Ложным Императором, поскольку в