Книга Разделяй и Властвуй - Найденов

в допустимой норме.

— Спасибо, Дарио, — поблагодарил Марко. — Можешь отдохнуть. И поблагодари дядю и тетю еще раз, что позволили нам остаться здесь в сиесту.

— Конечно, — ответил Дарио, развернулся и вскоре скрылся за той же дверью, в которую вошел.

Лукреция продолжала стоять. Светлые широкие брюки походили на юбку, открывающий плечи нежно-голубой топ и убранные в низкий пучок волосы демонстрировали загар. В прохладный осенний неапольский день ее одежда казалась неуместной, но она выглядела так же хорошо, как и в день изгнания, стоя перед отцом, братом, им и Леоном. В ее внешности тоже было что-то аристократичное: острые скулы, высокий лоб, овальное лицо, немного мальчишеская фигура, которая все равно смотрелась женственно. Поднимаясь, Марко невольно залюбовался ею, позволяя себе этот миг, длящейся ровно до той поры, пока он отодвигал для нее стул:

— Присаживайся, Лукреция, — пригласил Марко. — Голодна? Советую что-нибудь попробовать. Ресторан принадлежит семье Дарио. Его дядя радушно пригласил меня, чтобы поблагодарить за помощь, на ужин. С тех пор постоянно ем здесь.

Лукреция с большим любопытством стала осматривать незатейливый интерьер ресторана. Типичное семейное местечко, ориентированное больше для местных, чем туристов. Недорогая мебель, отсутствие каких-либо изысков, но теплая атмосфера чувствовалась, стоило лишь сделать шаг.

— Спасибо, — поблагодарила Лукреция, садясь за стол. — Я бы выпила кофе.

Марко посмотрел на стойку. Видимо, семья Томазза решила не маячить, пока они разговаривали. А, может, просто заслуженно набирались сил. Решив не беспокоить их таким пустяком, как эспрессо, он направился на кухню, пока Санто расспрашивал, нормально ли Лукреция добралась и как обстоят ее дела в Тоскане.

Марко зашел на кухню и направился к кофеварке мока. Почему-то варка именно в ней действовала на него как медитация. Приготовление кофе таким образом ассоциировалось у него с жизнью. На первый взгляд все кажется не таким сложным, но ты слишком поздно понимаешь, что для лучшего вкуса требуется сноровка. Кофе в мока быстро нагревается, закипает, и становится негодным. Отвлекся, и время потрачено зря. Все как в жизни. Но ее переделать не так просто, как кофе.

Когда Марко вернулся в зал, увидел, что Санто и Лукреция продолжали говорить. На ее плечах был накинут пиджак брата, а сама она расспрашивала про дела племянника и спрашивала, как протекала вторая беременность Элоисы. Марко решил, что это — хороший знак.

— Пожалуйста, — ставя перед Лукрецией чашку, сказал Марко.

— Спасибо, — поблагодарила Лукреция и усмехнулась: — Я прямо, как турист.

Санто издал смешок и вернулся к супу. Марко сел на прежнее место, наблюдая, как Лукреция отпила эспрессо. Он пытался понять ее настроение: наверняка устала с дороги, от чего немного раздражена. Возможно, еще обижена за ссылку и разлуку с любовником. Тогда он действовал холодным разумом, не думая о природе чувств, жестко и быстро, чтобы избежать проблем и еще раз показать отцу, что он готов встать во главе семьи и района. Но сейчас ему стало интересно, что тогда было: страсть, бунтарство или любовь.

— Хочешь бунтовать против этого?

— Нет. Это слишком утомительно. И бессмысленно.

Марко вспомнился старый разговор на свадьбе Санто. Слишком утомительно. Слишком бессмысленно. Лукреция передумала или что-то еще? Тогда он поверил ее словам, а сейчас имел возможность разобраться с проблемой и узнать правду.

— Лучиано узнали о той записи, — заговорил Марко, смотря прямо на Лукрецию так, как он умел хорошо, когда нужно было быстро и четко донести мысль и дать собеседнику понять, что повторять он не будет.

Как-то давно партнер по бизнесу сказал Марко, что он напоминает ему статую на вилле Палагония в Багерии. Эксцентричный хозяин создал сад фантазийных гримасничающих гротескных чудовищ. На территории можно было найти гномов, кентавров, драконов. До сих пор вокруг сада ходит легенда, что беременным женщинам лучше не смотреть им в глаза, если они не хотят уродства и физических увечий у будущих детей.

Марко напоминал ему статуи там. Массивное лицо, широкие плечи, черные угольные волосы и глаза, но главное взгляд. Казалось, что если долго смотреть в его темные глаза, то он завладеет частью твоей души, оставив увечья на ней. По кусочку каждый раз, пока не получит всю душу целиком. И решение будет только за ним: оставит он душу себе или вернет хозяину.

Но Лукреция смотрела на него без страха, наверняка зная, что ей он не навредит серьезно. Не разорвет ее душу. Не навредит физически. Она уважала его статус, знала, что при необходимости он сделает что угодно, но явно чувствовала себя в безопасности даже сейчас. Положение, которое вполне устраивало Марко на данном этапе, перед переходом на следующий.

— И мне надо знать, что еще может всплыть, — договорил Марко. Почти приказал. Так тонко, насколько это возможно в данных обстоятельствах.

Лукреция украдкой взглянула на брата, затем на него и медленно отпила кофе, словно собиралась мыслями. И, наверное, такое настроение имело смысл, потому что вряд ли стоило ждать простого разговора.

1.2. Лукреция. Прошлый год. Июнь

Лукреция чувствовала, что юность подошла к концу. Она окончила университет и возвращалась в Неаполь, ощущая больше простого смирения, чем радости. Теперь и она займется делом семьи. За окном машины виднелся Позиллипо. Дорога проходила вдоль неаполитанского залива, а эта часть города казалась самой современной и красивой, но она не любовалась видом.

Лукреция любила архитектуру Неаполя, его старинные дома, палаццо, напоминающие о Медичи и средневековье, но когда пришлось искать себе жилье предпочла что-то более современное. Странное навязчивое желание хоть немного оградить себя от консерватизма и правил семьи, против которых она и не думала выступать.

Старший брат — Санто — станет со временем главой семьи.

Средний брат — Нико — решил принять сан и не участвовать в семейном деле.

Ей остается внести свою лепту и радоваться, что отец дал выбор как именно это сделать: строить свое дело, выйти замуж и укрепить влияние семьи или все вместе. Редкое явление в их среде строгих правил. Видимо, влияние двадцать первого века коснулось даже их.

Впереди обустройство квартиры, поиск помещения и картин для галереи и устроенная Санто стажировка при новом чиновнике, которому Марко Кастелло дал место.

Лукреция прокручивала в голове весь список дел и тоскливо понимала, что это теперь ее жизнь. Может, она будет жить в минимализме, а не нарочитой роскоши, как родители, может, у нее будет стильная галерея современного искусства, но ее личность это не перечеркнет. Она — Монтенелли. Часть семьи, которая имела слишком большой вес в Неаполе. И хотела она того или нет, какой бы выбор ни сделала — это обязывало придерживаться определенных правил.

Ремонт в квартире