Книга Шофер. Назад в СССР. Том 2 - Артём Март
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да у нас как-то, — замялся Завгар, — и нету уголка.
— Печально это… Печально слышать. Не боритесь вы с крестьянской темнотою на вашем фронте работ. Оттого и получаются у вас такие казусы, как с этой Белкой.
Хмыкнув на это, я вернулся к себе в машину.
— Ты зачем на ней приехал? — Удивился Мелехов, завтоком.
— А чего такое? — Не понял я, — и вам что ли Белка не угодила? Вы ж коммунист.
Когда я вернулся на ток, завтоком бродил по площадке. Следил, как трактора вывозят из старого амбара залежалые остатки зерновых, сваливают в большую кучу на площадке.
Когда я приехал на Белке, глаза у Мелихова расширились так, что показалось мне, я издали увидел, как они выросли. Когда стал у амбара и выпрыгнул из машины, завтоком тут же подбежал ко мне. Завел разговор.
— Да я-то тут при чем? Щас все будут шарахаться от тебя, на этой-то машине! Еще, чего доброго, кто что-нить вытворит!
— Ну, — хмыкнул я, толкая переднее колесо, — со своими, в гараже, я уже провел воспитательный процесс. И с вашими проведу.
— С ними что ли? — Мелихов указал большим пальцем через плечо, — с трактористами? Ну-ну. Попробуй. Ребята они у нас упертые.
— Не упёртее шоферов, — хмыкнул я, — ну, если сомневаетесь. Вон, — указал я подбородком, — видите там, на пятьдесят втором газоне Титок ездит? Грузят в него мусор.
— Ну? — Нахмурился завтоком.
— Ну вот, подойдите к нему. Пусть вам расскажет, как я сегодня им ум вправлял. И что он теперь по поводу Белки думает.
Завтоком нахмурился. Шмурыгнул большим своим носом.
— Ну смотри, Землицын. Если что тут, у меня на току, не так будет из-за тебя сегодня, и ноги твоей на току больше не будет с твоей Белкой. Пока не пересядешь на нормальную машину.
— А я на нормальной, — нахмурился я.
Завтоком вздохнул.
— Да ты ж пойми, — всплеснул он руками, — дело тут не в машине. А в людском к ней отношении.
— Людское отношение, — сказал я, глядя на завтоком внимательно, — что твой флюгер. Куда ветер подует туда и отношение. Надо будет — направлю его по нужной дорожке.
Хмуро поджав губы, завтоком выдохнул. Нахмурившись, пошел к конторке. Попути заглянул в машину к Казачку, который уже несколько дней работал на току. Перекинулся с ним парой слов, которых я, конечно, не слышал.
Однако, видя улыбчивое, смешливое лицо Казачка, который слышал мое сегодняшние «выступление», завтоком нахмурился. Задумчиво обратил ко мне взгляд. А потом снова зашагал до конторки.
Работа сегодня была, как обычно. Я вывозил остаток залежалого пшеничного сора. В старом амбаре были закрома, в которых пшеница слежалась. Ее, сырую и вычищали. С нового закрома везли другую.
Остатками прошлогоднего урожая ячменя и пшеницы проверяли зав. В этом году поставили на него новую систему просушки зерна и хотели убедиться, как она, эта система работает. Нагружали перед уборкой.
Машины гоняли туда-сюда с нового амбара на зав. Ссыпали в яму зерно. Прогнанное через зав, оно очищалось, подсушивалось и попадало в бункер. Под бункером уже дежурил газон, в который и ссыпали зерно.
После, машина отправлялась на мельницу. Остатки зерна использовали под крупу, на корм колхозной птице.
Мне же поручили свозить залежалый сор, но не на озеро, как в прошлый раз, а на свиноферму.
До обеда успел я сделать два рейса. И когда на третий, вернулся на мехток, увидел забавную картину.
У зава стояли в рядок трактора. Синешкурые белорусы задрали к небу свои ковши, словно грея их под кубанским солнышком.
Молодые трактористы расхлябанные, с лихим видом, стояли у зава, покуривая сигаретки. Было их трое.
У неудобной эстакады, что вела к завальной яме тока, корячился газон. В его кабине весь вспотевший, красный как рак, трудился Казачок. Он заглядывал назад, выбирался из кабины, чтобы посмотреть, что ж позади него твориться. Куда ведет он задом машину. Стараясь заехать на эстакаду, он то и дело не попадал ровно и гонял машину взад-вперед.
Подъехав к ним, я выбрался из машины. Подбежал к Казачку. От нервов, газовал парень так, что уши закладывало. Машина под его управлением в очередной раз дернулась и пошла назад. Заехала на эстакаду неровно и соскользнула задним колесом.
Грохот раздался на весь ток. Газон скакнул и колесами упал мимо путей эстакады. Да так сильно, что задний борт у него раскрылся и зерно посыпалось мимо ямы. Трактористы при этом грянули дружным по-бабьи звонким смехом.
Перепуганный Казачок выскочил из машины. Грубо ругаясь побежал смотреть в чем дело.
— Чего тут у тебя? — Подбежал я к парню аккурат к этому времени.
— Да вот, понимаешь, — хватаясь за голову и кривя от обиды лицо, нервничал Казачок, — наказали учиться на зав задом заезжать. А я не могу! Не выходит у меня и все!
— Ты чего там делаешь! Дуреха! — Сверху с зава крикнул механик, — все зерно просыпал! Балда!
Трактористы заржали еще громче. Сжавшийся Казачок втянул голову в плечи.
— А ты че там сидишь, как курица в гнезде⁈ — Крикнул я механику, — ты бы помог парню! Указал, куда ехать! Так же, из кабины, не видно! Он же в первый раз! Видишь⁈
— У меня тут, — нахмурился Механик, — своей работы погорлышко!
— Вкл, да Выкл нажимать, и я смогу! — Крикнул я, — давай местами поменяемся, ты за руль да на зав, а я на твое место, кнопки нажимать⁈ Ммм⁈
Механик сплюнул. Но больше ничего не ответил.
Трактористы продолжали ржать. Один из них невысокий, но широкий в плечах беловолосый парень засунул руки в карманы вислых своих брюк и сказал:
— Опростоволосился, — ощерил он редкозубый рот, — пущай теперь заметает!
Казачок аж потемнел, так ему было стыдно.
— Да не вешай ты нос, — хлопнул я его по плечу, — давай за руль. Сейчас я тебе подскажу.
— А ты уже на нее заезжал? Знаешь как?
— Заезжал, — улыбнулся я.
— Это где ж? — Казачок нахмурился, — ты ж тоже недавно в колхозе, как и я.
— В армии! — хохотнул я.
Казачок аж глаза раскрыл.
— А че, в армии тоже завы бывают?
— Да шуткую. Давай за руль, говорю!
— О! — Крикнул второй тракторист, повыше белобрысого, молодой, но уже с залысинами у висков, — ща нам шоферки устроют новый театр! А я думал, скучно в колхозе работать будет!
Я злобно зыркнул на троих трактористов. Пошатываясь на своих кирзачах, они, явно, были поддатые. Скорее всего, приложились за обедом. А может, и с утра.
— А зачем вам шоферки с ихним театром, — хмыкнул я, посмотрев на них так нахально, как только мог, — когда у нас в МСТ такие знатные скоморохи имеются!
Трактористы сначала заржали. Но потом один из них, белобрысый, кажется, понял, что это была шутка про них. Он в одно мгновение изменился в лице и глянул на меня, по-бычьи опустив голову:
— Чего?
— Того! — Крикнул я, — ржете звонче кобылы. Лучше б помогли парню заехать на зав. Шутники, — сплюнул я.
Вся троица замолчала. Переглянулась.
— Ну давайте, — белобрысый принялся задирать закатанные рукава рубахи еще выше, — покажем шоферкам, как мы умеем шутковать.
— Игорь, — испуганно посмотрел на трактористов Казачок, — мож не надо?
— Надо, Гена, — наблюдая, как троица приближается, ответил я, — надо.
Глава 3
Троица приблизилась. Трактористы стали напротив нас с Казачком. Генка, хоть поначалу и трясся, но увидев, как бесстрашно виду троицу взглядом, стал рядом и подрагивая, все же приосанился.
— Ну что, — белобрысый заговорил первым, неприятно искривил пухлые свои губы, — ну что, шоферок, не хочешь повтарить, чего ты нам там покрикивал?
Я хмыкнул. Обвел всех троих трактористов взглядом. Этот, белобрысый, был широк в плечах, но невысок. По щербатому его рту и крепким сбитым кулакам, видно было, что он тут главный задира.
Другой, высокий и лысоватый, возрастом годам к двадцати пяти подходил. Его вытянутое как бы по-лошадиному лицо застыло в одном неприязненном выражении. Третьим был худощавый словно пацан. На лбу его тонкокостного лица слиплись от пота редкие от природы темные волосенки.
— Будем, — сглотнул Казачок, — драться?
— А не знаю, — сказал я, глядя в глаза белобрысому исподлобья, — будем ли драться?
Белобрысый выдержал мой взгляд, однако в следующее мгновение его зрачки скакнули вправо. Проследив за его взглядом, я понял куда он глядел. Там, у зава болтавший с электриком завтоком, смотрел прямо на нас. Оба они: и завтоком, и электрик замерли. Ждали, что будет дальше. Причем завтоком строго нахмурил лицо. Электрик же смотрел с удивлением и опаской.
