Книга Маэстрине некогда скучать - Милена Валерьевна Завойчинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А еще этот комок бешеной энергии и мощи теперь связан со мной. От гронха тянулся толстый энергетический канат и крепился ко мне. Так более слабые особи на уровне инстинкта привязываются к родителям, хозяевам, воспитателям. Но такие канатики обычно со временем истончаются, иногда рвутся. Здесь же трехголовый гронх словно сидел в сияющем коконе, и этот кокон плавно перетекал в меня. То есть даже не связь, а… полное сращивание и поглощение моей более сильной аурой, его, зависимой и животной.
Надо же. Очень похоже на то, как выглядит зависимость Барона от Артура, но выраженная мощно и гипертрофированно. Если умру я, этот монстрик тоже умрет. Он от меня теперь никуда.
Поразительно, конечно.
— А почему так? Как же они живут в дикой природе-то? А если вожак сдохнет? И что? Вся стая вслед за ним? — спросила я.
— Вожак-гронх неразумен. Просто закон силы: умер вожак, его место сразу занимает другой физически и энергетически сильный зверь, перехватывая контроль над стаей. Если же демону удается покорить ничейного дикого гронха, то он подавляет его ментально. Разум берет контроль над сущностью и сутью дикого существа. Вы, Мари, не обладаете ментальной магией, как мы. Но некоторые способности все же имеются, вы и сами знаете. Поэтому в совокупности с вашим гневом, страхом, жаждой мести и желанием одержать победу любой ценой… У гронха не было шансов. Но вы самка, поэтому вам он не просто подчинился. Вы теперь для него чуть ли не великая божественная мать.
— Чего? — опешила я. — Какая еще мать? Они что, разумные⁈
— Нет. Не мать, как мама. А объект восхищения, преклонения и бешеной любви. Это сложно. Что-то вроде собачьей преданности, но все гораздо более масштабно. Да вы просто на глаза его посмотрите и поймете. Он теперь ваш до последнего вздоха и капли крови. В стаю его уже не отпустишь.
Вот как-то я уже думала, что сильнее офигеть не могу. Ан нет. Могу. Даже как-то слов нет. У меня одна рука, ослабев, свесилась с подлокотника. Цобачко тут же восторженно засопел во все три носа и бочком пододвинулся так, чтобы моя кисть легла на его загривок.
На ощупь он оказался горячий, как печка. Шерсть жесткая, гладкая. Где-то там, внутри, под толстой шкурой, перекатывались мускулы и часто билось сердце. Ой! Два сердца, если только мне не мерещится от усталости и стресса.
Я пошевелила пальцами. Вроде уже и не так страшно, как было. Хороший коньячок, забористый. Погладила своего внезапного питомца. Кошмар какой. Это ж надо! На вид почти как Цербер[2] на древних фресках.
У меня вырвался смешок. Кажется, я догадываюсь, где древние греки видели подобных существ. Готова съесть целую шоколадку, и пусть меня потом стошнит, но господа демоны являлись со своей Изнанки и древним грекам, и древним египтянам, и первым христианам… Только одни их считали порождениями богов или титанов, а другие собратьями дьявола.
Ну, Машка! Не могла кошечку выбрать. Или болонку, раз собаку вдруг приспичило. Нет же! Геракл в юбке! Подвиги совершает, укрощает древнегреческий ужас, порождение, если не путаю, Тифо́на и Ехидны.
— Хвост покажи, — попросила я своего, блин, питомца.
Гронх радостно вскочил, завилял этим своим отростком и сунул мне его в руки. Мол, смотри, дорогая хозяйка. Видишь, какой чудесный у меня хвост.
Посмотрела, что уж. А хвост посмотрел на меня двумя глазами с вытянутыми зрачками. И зашипел, высунув язык.
Я примерно чего-то такого уже и ждала, припомнив осоловевшим от двух глотков забористого демонического коньяка мозгом, как выглядел земной исторический страж преисподней.
— Пошипи мне еще. Жало вырву! — вяло, без огонька пригрозила я змеиной башке на конце гронхова хвоста. — Яд будем регулярно сцеживать, мне для опытов пригодится.
Господи, дичь какая…
Змея моргнула, язык втянула, пасть закрыла. Подумала, да и прикинулась снова обычным хвостом. Оставив разбираться со мной три остальные головы. Которые почти как собачьи, только жутко страхолюдные.
— Слюни ядовитые? — спросила я в пространство. — Не отравит меня с Софи? И сам не отравится?
Адская псина дружно захлопнула все три пасти, подтянула слюни и застыла в глубоком раздумье. Это типа она понимает мою речь?
— Нет, не ядовитая, — ответил мне кто-то из демонов. Не успела понять. — Но есть ядовитые зубы, при необходимости они впрыскивают отраву во врагов или в дичь.
— Прелестно… — Я прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Задержала дыхание. Посчитала мысленно, сколько дыхалки хватило. Выдохнула.
Залпом допила коньяк. Заела его сначала каким-то кислым фруктом, следом пирожным. После чего села ровно и произнесла:
— Магистр Эррадо, я, собственно, к вам шла по делу. Нам необходимо уладить некоторые вопросы личного характера. И обсудить план лекций. Мне не совсем нравится то, что сложилось сейчас. Считаю, что я была бы полезнее в академии не как преподаватель алхимии и зельеварения, учитывая разную физиологию и энергетическую сущность студентов. А как коуч и куратор по освоению мнемотехники и общему развитию.
— Ну что ж, маэстрина, давайте обсудим, — отставил свой бокал ректор академии. Сел ровно и обратился к своему коллеге: — Жду доклад о произошедшем, провинившимся месяц отработки, если дал им меньше — увеличь. И с каждого — полный отчет о его действиях, о том, что должен был сделать, и о последствиях их проступка. Из стипендии каждого вычесть штраф, на эту сумму купить ошейник для вызванного и упущенного гронха. Ошейник сейчас, маэстрине Мари скоро возвращаться в Одимен. Все остальное к завтрашнему утру.
— Есть! — коротко отозвался препод академии, встал с кресла и тут же исчез.
Эх, телепортация — это круто. Тоже хочу-хочу-хочу! Он даже портал не открывал, просто — хоп, и все.
— Магистр Эррадо, если можно, мне очень кратко и предельно доходчиво о произошедшем, — попросила я. — А то я что-то в шоке, меня накрыл отходняк, и мне… хочется убивать. Только не вот прямо сейчас, а как только ноги дрожать перестанут и я смогу встать.
— Маша, скажите мне лучше, почему вы не активировали выданный вам артефакт переноса и не вернулись в свой университет? Вы зачем с голыми руками, без магии, без оружия пошли на гронха?
— Дура потому что, — осмыслив, покаялась я. — Забыла я про артефакт. А с голыми руками, потому что оружия у меня нет, да и не умею я этими вашими кинжалами и шпагами пользоваться. Вот револьвер… М-да. Пришло время вспомнить навыки стрельбы.
— Против гронха бесполезно. Он слишком быстрый, увернется от пули. Да и шпагой его шкуру не проткнешь. Я про другое оружие, но, впрочем, это уже неважно. Имя нужно дать сегодня же, это завершит настройку.
Я снова посмотрела на адского пса. Вот ведь мутант уродился, аж оторопь берет. Но привязываться к древнегреческой мифологии не хотелось, хотя она мне всегда была интересна и я много читала из нее.
— И почему он не собака? — риторически спросила я. — Было бы проще объяснить наличие такого питомца.
— Потому что он гронх, Маша. Но они тоже псовые, только хищные, дикие порождения бездны. Не образно выражаясь, а буквально. Они обитают в бездне. На поверхность сами никогда не поднимаются. Их оттуда можно вырвать одним-единственным способом: вызовом в ловчую пентаграмму. Вот наши студенты и отличились. Неверно выстроили ключевые узлы, гронх вырвался, сбежал. Ни поймать, ни уничтожить его они, естественно, не в состоянии еще, маленькие. На первом курсе настолько мощных заклинаний, чтобы пробить защиту гронха, они еще не знают.
— А тот магистр? Который нас сюда привел.
— Он бы уничтожил. Если бы вы не встали на пути, то он бы немного погонял первокурсников, чтобы ума набрались, а потом все же бросил заклятие на уничтожение.
— Жалко, живая скотинка-то… — посмотрела я на сидящего у моих ног монстра.
— А иначе никак. Портал в бездну не открыть. Если уж призвали в пентаграмму, то из нее и отправлять обратно. Но загнать гронха в нее невозможно. Так что, считайте, вы этому существу жизнь спасли. Не встреть он вас в том коридоре, сейчас провинившиеся студенты бы стены от копоти и крови отмывали. Но, может, и вам неплохо. Преданный охранник теперь есть, до последнего вздоха ваш. Жрет многовато, но только раз в несколько дней. В бездне мало пищи, ее обитатели питаются нечасто. Спит у гронха каждая голова по очереди, три всегда бодрствуют. Он всегда бдит.
