Книга 500 дней поражений и побед. Хроника СВО глазами военкора - Александр Коц

что под ребрами у него костром трещит желание мести. За 8 лет он потерял много боевых товарищей. Но сегодня, как никогда, близка та цель, после достижения которой можно будет смело сказать, что все было не напрасно. Мужики грузятся в КамАЗы, рассаживаются по скамейкам, грузовик, прокашлявшись, выплевывает сгусток едкого дизельного дыма.

— Как настроение, отец? — протягиваю пачку сигарет немолодому бойцу в кузове.

— Нормальное, с победой будем возвращаться. Все будет хорошо.

— Сильно они там упираются?

— Вот сейчас и проверим. Победа будет за нами. Это — наша земля. Наш дом.

Колонна уходит вперед, в бой. Гражданские люди, по воле судьбы ставшие профессиональными военными, едут без лишних суеты и эмоций. Как на работу.

Первое освобожденное село

Красно-черный флаг «Правого сектора» (запрещен в России. — Авт.) виден издали — кто-то из очень увлеченных неонацистов забрался на опору ЛЭП у дороги, соединяющей Докучаевск и поселок Николаевка, и приладил там свой прапор. До недавнего времени территория между этими населенными пунктами была «серой зоной». И на этой дороге можно снимать фильм о постапокалипсисе — она поросла высокой травой и мхом, слева — побитая осколками лесопосадка, справа — кажущиеся безжизненными бескрайние поля. Хотя на самом деле там — позиции ВСУ. Поэтому расстояние на открытой местности преодолеваем со скоростью, которая при таком состоянии дорожного полотна близка к безумной.

Красно-черный флаг «Правого сектора» виден издалека

Первое, что бросается в глаза в освобожденной Николаевке, куда мы влетаем с пробуксовкой, — это добротные кирпичные дома, на которых нет отпечатка войны. Ни пулевых «оспин» на стенах, ни разбитых артиллерией стен, ни пробитых крыш… Даже окна целые. За восемь лет, пока село было под контролем Киева, в него не упал ни один снаряд. Но как только его заняли войска ДНР, со стороны Незалежной не постеснялись обстрелять Николаевку. Несколько домов были повреждены, один догорал на наших глазах.

— Была тут Украина — и нет, — констатирует солдат на углу с позывным «Топаз».

— Местные жители тут ходят?

— Выходят. Но большинство по подвалам, потому что все время идет стрельба.

В подтверждение его слов вокруг деревни начинает бахать, словно гигантские листы шифера падают с небоскреба. Так звучат «осадки» «Града».

— Как к вам относятся?

— Нормально. Претензий никаких нет. Даже наоборот, радуются, что мы пришли.

Заходим в один из дворов, стучимся в подвал. Выглядывает мужчина — Александр — и его дочка Виктория.

— Удается следить за событиями?

— Постфактум узнали. Когда уже обстрелы сильные начались, что война началась. А так как-то пропустили.

— Александр, вот вы жили практически на Украине до последних двух дней. Теперь, получается, в ДНР…

— Ой, сегодня только пришло. Только сегодня увидел. У меня еще даже мнения нету. Что я могу сказать? В 2014-м мы голосовали за независимость. А сейчас нам самое главное, чтобы была тишина, чтобы мы хоть выспались нормально. Умылись. Побрились.

— Трое суток вокруг бои, — докладывает нам на суржике пожилая жительница Мария по соседству со сгоревшим домом. — Я не боялась, а сын боялся…

— Чего так?

— Еле с погреба вытягла.

— Бойцы ДНР как к вам относятся?

— Хорошо. Пришли сюда в сгоревшую хату, проверяли, не погибли ли жильцы.

— Кто дом-то сжег?

— Так Украина поразбивала.

— А много народу в селе?

— Сейчас 1200 человек. А было богато, до трех тысяч.

— Как жили при Украине?

— Хреново. Погано жили. Слава Богу, пришли… У меня русская душа, давно хотела… А тут военные, вы кто, спрашиваю, хлопцы? А они — русские. Да не может быть! Слава тебе Богу! Восемь лет ждали. Спасибо вам!

На обратном пути на въезде в Докучаевск издалека заметили рассеивающийся дым и прижались к забору. Не успели выйти из машины, рядом, за склоном, оглушительно жахнуло, тело сообразило быстрее головы, упав на всякий случай на мокрую землю. Из положения лежа наблюдаю, что старик на дороге как шел, так и продолжил свое флегматичное путешествие, даже не вздрогнув. За восемь лет страх притупился, горько, когда мирные люди привыкают к войне. Артиллерия ВСУ перенесла огонь ближе к центру Докучаевска. Воспользовавшись массированным артответом с нашей стороны, поехали в город — арта разбила школу, жилой дом, зоопарк, газопровод…

В подвале здания с разбитой снарядом верхней квартирой сидели дети. Самый старший был еще совсем маленький, когда в первый раз узнал, что такое артобстрел и сырой подвал. Рядом с ним — совсем маленькие соседи, которые даже не знают, что такое жизнь без войны. Дай Бог им забыть, что это такое.

26 февраля 2022. Первые пленные

Помытые, побритые, переодетые в чистое — пятеро украинских военных из 53-й мотострелковой бригады зашли в комнату со сцепленными за спиной в замок руками. Ежедневно в ДНР добровольно покидают свои позиции и сдаются республиканским войскам десятки украинских военнослужащих. Эти решили закончить свою войну накануне.

Мы встречаемся с ними на пункте временного размещения. Мне доводилось общаться с пленными в 2014–2015 годах. Их рассказы однообразны, как под копирку, поэтому от грядущей беседы многого не ожидал. Однако она нарисовала не столько портрет украинских вояк, сколько образ современной Украины, в которой убивать людей идут от безысходности.

Старший лейтенант Александр Марок.

Родом с Павлограда, Днепропетровской области. Учился в металлургической академии, имеет специальность «термическая обработка металла». Оттрубил на военной кафедре при горном университете, получив звание младшего лейтенанта.

Дальше скитания по разным частям Минобороны и Нацгвардии в поисках оптимального соотношения безопасной и оплачиваемой работы, пока наконец не осел в 53-й бригаде.

— Просто возле дома работать хотелось, — говорит старлей.

Под донецкую Богдановку он попал в качестве командира противотанкового взвода, но «Джавелинов» он в глаза не видел. А британские NLAW, как говорится, только разок — в дверной глазок. Говорит, что в боях участия не принимал, солдаты занимались бытовыми вопросами, сами себя охраняли.

— Под утро началась массированная артподготовка, летело много снарядов. То есть мы там просидели в окопах, даже ничего и не смогли сделать. Пока где-то к семи утра не дождались технику. Я думаю, это были бригадные танки, они выехали на поле, мы уже начали сворачиваться. Созвонился с командованием, с комбатом, говорю — что нам делать? Он говорит — сидим дальше, удерживаем позиции. То есть мы там так и просидели. Где-то спустя еще часа два по нам началась опять артподготовка. Вышел на связь, сказали сворачиваться. Я и солдат Деревянко побежали в дом, там затаились и сидели часа три. Думали переждать артподготовку. Когда уже она утихомирилась, мы