Книга Клеймо дьявола - Вольф Серно

не ведьма!

— Все поначалу так говорят, но пока что никто не продержался в своем упорстве до конца пыток.

— Я не ведьма! Я не ведьма! Я не ведьма! Как вбить это в вашу башку, черт подери! — Фрея Зеклер упрямо выпятила подбородок.

В первый момент Мекель опешил. А потом резво вскочил.

— Она оскорбила достоинство суда! — закричал он. — И она произнесла проклятие! Господа судебные заседатели слышали это! Она богохульствовала!

Судебные заседатели, столь же безупречные в своей репутации, как и уверенные в собственной правоте бюргеры, возмущенно зароптали. Они склонились друг к другу головами и шушукались. Тем временем указующий перст Мекеля нацелился на писаря, худосочного человечка, сидевшего в сторонке за пультом:

— Вы занесли это в протокол, господин секретарь? Да? Хорошо! Все высказывания обвиняемой должны быть точнейшим образом запротоколированы, все, что доказывает, что она ведьма, просто все!

Лапидиус хотел было вмешаться, но судья уже вопил снова:

— Фрея Зеклер, мы не намерены и дальше терпеть твои строптивые выходки! Наше терпение кончилось! Метка дьявола на твоем теле обличит тебя как демоницу!

Этого Лапидиус уже не мог вынести.

— Простите, господин судья, — сказал он как можно более спокойным тоном. — Вы в самом деле собираетесь раздеть обвиняемую? Сквернословие еще не делает женщину ведьмой. A stigma maleficarum может быть простым родимым пятном.

Учтивая манера речи Лапидиуса достигла своей цели. Мекель попытался поумерить свой пыл.

— Ради Бога, господин магистр, — с трудом сдерживаясь, сказал он, — я обратился к вам с просьбой остаться не для того, чтобы вы нарушали ход слушаний. — Гунтхарт, делай, что было велено! Тем не менее я дам вам ответ. Да будет вам известно, что, как сказано в «Молоте ведьм»[6], та считается «изобличенной в ереси колдовства», которая обнаружила себя по трем признакам. Первое: обстоятельство действия, то есть если обвиняемая публично учила ереси; сюда относятся и проклятия, вроде «Чтоб тебе пусто было!». Угрозу такого рода обвиняемая выкрикивала. Второе: законные показания свидетелей. Таковое в нашем случае имеется: двое свидетелей удостоверили, что топорище, которого касалась Фрея Зеклер, начало кровоточить. И третье: собственное признание. И именно его я намерен здесь и сейчас добиться путем допроса с пристрастием.

Лапидиус предпочел оставить без возражений слова судьи. Вместо этого он встал и подошел к обнаженной тем временем женщине. Гунтхарт стоял позади нее, — сжимая ее плечи, словно губками тисков. Фрея Зеклер стояла опороченная и беспомощная, будто пригвожденная к позорному столбу — глаза потуплены, прекрасный рот крепко сжат.

— Отпусти ее, Гунтхарт, — Лапидиус высмотрел на ее теле маленькие, похожие на пустулы, уплотнения. Он, стараясь не смотреть на округлость ее прекрасных грудей, сосредоточился на высыпаниях. Потом ощупал мокнущие, покрытые струпьями места, раздвинул струпья большими пальцами, обнюхал их, перепроверил выступившие выделения, потом повторил все с начала. И чем дольше он проводил обследование, тем больше его подозрения переходили в уверенность.

— Мне надо с вами переговорить, господин судья, — наконец сказал он. — Будьте любезны, отошлите Гунтхарта и господина секретаря. Равно как и господ заседателей.

Мекель задохнулся от ярости:

— Это… это невозможно!

— Поверьте, что так надо. Если бы в этом не было необходимости, я бы вас не просил, — настаивал Лапидиус тоном, не подлежащим возражению.

— Ну, разве что именем Господа. Но не надолго! — Властным жестом Мекель повелел присутствующим удалиться. — Сначала вы мешали процессу допроса с пристрастием, теперь настаиваете на том, чтобы он был прерван. Вы должны иметь вескую причину на это! Очень вескую!

— Она у меня есть.

— Итак?

— Господин судья, к сожалению, должен вам сообщить, что обвиняемая Фрея Зеклер поражена так называемой «галльской болезнью».

У Мекеля отвалилась челюсть:

— Но это… это же… нет! Скажите, что это не так.

— К сожалению, это так.

Мекель лихорадочно соображал.

— Вы абсолютно уверены, что это не простая лихорадка? — с надеждой спросил он.

— Абсолютно. Я хорошо разбираюсь касаемо этого. Картина заболевания не дает усомниться.

Мекель потрясенно молчал. Болезнь, которую констатировал Лапидиус, в последние десятилетия чумой поразила всю Европу.

Она и походила на чуму, этот бич Божий. У нее было много имен: Scabies grossa, Mal franzoso, Pose platern, Geschlechtspest, а также люэс и сифилис.

Лапидиус продолжал:

— Вам должно быть известно, что в соответствии с законом «галльская болезнь», она же сифилис, подлежит обязательному лечению.

— Знаю, знаю, — пробормотал Мекель.

Его мысли проносились в голове, опережая друг друга. Больного сифилисом полагалось либо остановить перед городскими воротами, либо поместить в приют, схожий с приютами для прокаженных, где их лечили. При этом терапия исчерпывалась тем, что пациентам давали горшок с пищей, с дальнего расстояния, разумеется. Подобная изоляция Фреи Зеклер была невозможна, хотя бы потому, что в Кирхроде не было «французских приютов». Изгнание из города тоже исключалось — ведь она была оглашена ведьмой.

Лапидиус прервал размышления Мекеля:

— Я предлагаю далее не подвергать обвиняемую пыткам.

— И речи быть не может! — Хоть Мекель и понятия не имел, что делать с обвиняемой, но одно ему было ясно: допрос с пристрастием должен быть доведен до конца, и обязательно с признанием.

— Простите, если я позволю себе не согласиться, — Лапидиус посмотрел Мекелю прямо в глаза. — Вы, помнится, упоминали «Молот ведьм», труд, созданный под сенью церкви, чтобы письменно зафиксировать, как должны протекать процессы против ведьм. Со всем уважением к вам, мне все-таки придется указать, что вы не являетесь служителем Божьим. Насколько мне известно, вы судья и член совета города Кирхроде. Таким образом, вы, как все светские юристы, подчиняетесь Constitutio Criminalis Carolina, то есть «Порядку судопроизводства» императора Карла V, изданного anno 1532.

— Это оставляется на усмотрение судьи, какой труд взять на вооружение. Тот или иной. Иногда оба, что не удивительно, так как в правовых взглядах имеются многие параллели, — чопорно возразил Мекель.

— Совершенно с вами согласен. Однако по Carolina вина должна быть неопровержимо доказана, прежде чем будут произведены пристрастные методы дознания. Кровоточащее топорище было представлено суду?

Судья поджал губы:

— Нет, этого не было. Но есть показания свидетелей, по которым Фрея Зеклер полгорода заколдовала. Она поразила скот, вызвала выкидыши у женщин, варила пальцы младенцев для своих снадобий и многократно вступала в блуд с дьяволом.

— Господь Всемогущий! — Лапидиусу пришлось взять себя в руки. У него чуть было не вырвалось: «И вы этому верите?!» Вместо этого он спросил: — Кто, ради всего святого, дал такие показания?

— Жена рудокопа Аугуста Кёхлин и вдова Мария Друсвайлер. Горожанки с безупречной репутацией, в чем никто не может усомниться.

— Они единственные свидетельницы?

— Да. Почему вы спрашиваете? — в голосе Меклера чувствовалось раздражение.

— Ну… если Зеклер заколдовала полгорода, должно