Книга Товарищ кот - Илья В. Попов

своим глазам. Ведь в дверях, попыхивая трубкой, стоял Он — Иосиф Виссарионович Сталин собственной персоной.

Глава 2

Если долго смотреть на Сталина, Сталин начнет смотреть на тебя. Оно и понятно — кому нравится, когда на него пялятся? Это вообще-то неприлично

Фридрих Ницше

«Святой коворкинг! — про себя ахнул Семен, глядя на всамделишного живого Кобу в фирменной фуражке и выглаженной шинели. — Это что же получается — я либо умер и в рай попал, либо в прошлом очутился!».

Вариант попадания в эдемные кущи Семен отмел практически сразу. Впрочем, как и падение в геенну огненную. Во-первых, лично себя он позиционировал как агностика, ибо верить в недоказуемое или отрицать его существование было по меньшей мере глупо, а по большей непрактично, если то самое недоказуемое вдруг оказалось бы чистой правдой. Это все равно что рассуждать о том самом незримом духе команды, который к месту и не к месту так сильно любил приплетать менеджер Федя, что, думается, и сам с трудом представлял себе, как этот самый дух должен выглядеть.

А во-вторых, Семен при всем желании не мог причислить себя к большему почитателю идей социализма, так что вряд ли его личный парадиз заключался в знакомстве с господином Джугашвили, хотя он, то есть Семен, конечно же, был бы весьма польщен, если б на елисейские поля его препроводила столь значимая для истории фигура. Но и ярым идеологическим противником трудов Маркса Семен тоже не был, чтобы считать, что дьявол решил принять облик Кобы, дабы всласть помучить грешника.

Это значит, что он каким-то невероятным чудом очутился в прошлом. Первоначальный ступор Семена сменился восторгом, стоило ему только представить, сколько дел он сумеет наворотить со всеми накопленными знаниями современного человека. Так, с чего бы начать… Точно! Нужно немедленно предупредить товарища Сталина о коварном нападении нацисткой Германии, а потом… Тут взгляд Семена зацепился за настенный календарь, который гласил, что за окном 9 апреля 1945 года. Ага, значит с немцами справились и без его помощи, еще какой-то месяц — и над Рейхстагом всколыхнется красный флаг.

Ну, не страшно — ведь Семен мог еще рассказать людям прошлого о… о… и тут он вдруг с ужасом понял, что ни хрена не знает. Когда там сбросили ядерные бомбы на Хиросиму и Нагасаки? Куда сбежал печально знаменитый врач-вредитель Йозеф Менгеле? Какие страны предоставляли бывшим нацистам убежища? Как из грязи и палок соорудить летающий танк на воздушной подушке? Или интернет? Ну, или хотя бы новенький смартфон? Семен судорожно пытался выудить из недр своей памяти хоть что-то значимое, но вместо этого ему под руку попадались только тексты идиотских песен, что в его настоящем звучали из каждого утюга, бесполезные факты по типу «В каком году был выведен апельсин без косточек» — в 1820, к слову — цитаты для социальных сетей, да тому подобная белиберда. Эх ему бы Гугл! Он бы щас!..

Но Гугла у него, увы, не было. Впрочем, как и времени, так как Сталин, закрыв за собою дверь, двинулся прямо в сторону Семена и… прошел мимо, не удостоив незваного гостя даже взглядом и ни капельки не удивившись вторжению в свой кабинет. Вместо этого Сталин как ни в чем не бывало уселся за стол, вытащил из-за пазухи трубку, кисет с табаком, и не спеша принялся забивать круглую чашу. Закончив, он утрамбовал непослушные листья большим пальцем, чиркнул спичкой — и через миг комнату наполнил едкий дым. Семен громко чихнул — и Иосиф Виссарионович ажно подпрыгнул на стуле от неожиданности. Вскочив на ноги, он выхватил из ящика стола пистолет, огляделся — и тут взгляд его остановился на Семене, а брови взмыли вверх.

— А ты еще кто такой и как сюда попал? — выглядел Сталин скорее удивленно, чем сердито.

«Ну вот и все, — уныло подумал Семен. — Напопадался, ничего не скажешь. В лучшем случае прямо здесь присоединюсь к злополучному миллиарду, в худшем — допросы, пытки и здравствуй ГУЛаг». Семен попытался припомнить, что в подобных случаях делали типичные герои-попаданцы его любимых романов. Однако практически все они с пылу с жару начинали использовать весь свой необъемный багаж знаний — начиная с истории древних веков и заканчивая моделированием самолетов — в результате чего в тот же самый день сколачивали первый капитал, к следующему вечеру получали в руки власть и всех женщин вокруг, а на третьи сутки либо почивали на лаврах до конца своих дней, либо же впопадапывались в следующий мир, ибо серии короче сорока двух томов писали только конченные лузеры, которым впадлу было помочь заработать директору любимого издательства на новый Мерс.

Если же автор хотя бы пытался играть в реалистичность, то же первый встречный-поперечный вдруг по какой-то лишь ему ведомой причине забирал странно одетого чужака к себе домой, где отогревал, откармливал, расцеловывал в обе щеки, переписывал все имущество, знакомил со своей родней и друзьями — которые, конечно же, тоже аж глаза жмурили от восторга, глядя на вчерашнего студента или офицера ГРУ — а следом вся эта братия готова была грудь подставить за нового закадычного друга хоть под пули французских мушкетеров, хоть под стрелы коварных гоблинов.

Однако ни то ни другое Семену, видимо, не грозило, так как он не припоминал, чтобы Иосиф Виссарионович Сталин вдруг ни с того ни с сего делал первого попавшегося человека своей правой рукой. Левой тоже. Да хотя бы пяткой — но на запястьях Семена пока еще не красовались наручники, а во лбу — дырка от пули, так что внутри него еще теплилась какая-никакая надежда пережить этот день, а может и встретить завтрашний.

Быть может, затянуть какую-нибудь душевную советскую песню? Калинку там или хотя б Высоцкого. Однако Семен наизусть помнил только гимн компании — Федя, сука, дело свое все же знал — и тексты нескольких последних рэп-хитов, а за такие песнопения в него не то, что Сталин — Ганди бы не долго раздумывая пару обойм высадил и трудно было бы его в этом винить.

— Ну и как тебя звать? — тем временем почти ласково произнес Сталин, откладывая пистолет в сторону.

«Семен Иванович», — хотя было ответить Семен, но вместо этого у него вдруг вырвалось короткое:

— Мяу!

Признаться, Семен даже самому себе не смог бы ответить, что сподвигло его произнести именно это. Хотя с другой стороны — он вполне может попробовать закосить под дурачка. Авось пожалеют юродивого и вместо Сибири в