Книга По головам - 4 - Ярослав Горбачев

Своей бесполезностью инезначительностью этот космический булыжник ценен ибыл. Именно поэтому встречу назначили здесь, среди ледяных гор ибезмолвия вакуума.

Ввечной полутьме, едва разгоняемой слабым звёздным светом, вожидании застыла высокая фигура всером балахоне. Она имела человеческие очертания, вот только… Человеком неявлялась.

Из-под низко надвинутого капюшона белел абсолютно голый череп, изпросторных рукавов торчали костяшки лишённых плоти пальцев. Внизу, из-под пол одеяния, слабо трепещущих при полном отсутствии напланете атмосферы, виднелись обнажённые кости ступней.

Можно было быподумать, что это оставшийся снезапамятных времён труп случайно попавшего наодинокую планету путника. Можно было бы— новдруг оншевельнулся, сделав шаг всторону.

Мгновение спустя заего спиной появилась девушка. Красивая, высокая, статная… Икрайне легкомысленно одетая. Короткая золотистая туника едва прикрывала бёдра, длинные сильные ноги обвивали ремни сандалий. Украшения, архаичного вида шлем сплюмажем— наэтом весь наряд изаканчивался.

Незнакомка неносила ничего, даже отдалённо напоминающего скафандр. Пышная шевелюра выбивалась из-под шлема— ноэто был просто закрывающий голову кусок железа. Нипрозрачного щитка налице, нидыхательной маски, нисиловых полей— никакого, даже отдалённого, намёка нагерметичность.

Влевой руке девушка держала круглый щит. Вправой— копьё, чей наконечник прошил пустоту вкаких-то миллиметрах отголовы фигуры вбалахоне. Которая, если бынепошевелилась незадолго доэтого, неизбежно пала быжертвой вероломного убийства… Если, конечно, такое понятие применимо кожившему трупу.

Тем неменее, копьё всё жезадело самый край капюшона, откинуло его иполностью обнажило голый череп сторчащими изнего длинными пепельными волосами, которые рассыпались поплечам иначали слабо развеваться.

—Нучто заребячество!— пророкотало совсех сторон глухо, как надвигающееся землетрясение. Иэти слова услышало быкаждое разумное существо, оказавшееся поблизости— звуку было плевать, что вокруг вакуум, оннашёл быпрямую дорогу сразу вмозг.

Амазонка облокотилась накопьё иулыбнулась ярко-алыми, будто выкрашенными свежей кровью, губами.

—Салют, кусок тухлятины! Тоже рада тебя видеть. И, поверь, тут никакого ребячества. Просто всегда хотела узнать, какой тыпод капюшоном.

Внутри глазниц черепа угрожающе полыхнуло алым.

—Узнала?

—Узнала. Утебя, оказывается, есть волосы!

Фигура вбалахоне угрожающе шагнула вперёд, нодевушка звонко рассмеялась иотскочила всторону.

—Нуичто заребячество, а, костлявый?

—Небеси. Язнаю больше пяти миллионов способов умерщвления.

—Ой, напугал. Иужмне-то нерассказывай… Ты— иэмоции?..

—Яспособен ихиспытывать!

—Конечно, конечно… Вот только— чем?..

—Тем же, чем иты!

Живой мертвец сделал ещё один шаг вперёд. Амазонка звонко рассмеялась ивновь легко отскочила всторону. Далеко неушла— оставаясь вопасной близости отсвоего собеседника, она вонзила копьё влёд икрутанулась вокруг него— так, будто это шест для срамных танцев. После, будто одного этого ейпоказалось мало, она наклонила древко вперёд, зажала его между бёдер, исделала несколько характерных возвратно-поступательных движений.

—Нуикак, дохлый? Ятебя возбуждаю? Шевелится что-нибудь? Появились эмоции? Тыреально способен чувствовать? Интересно быпосмотреть, что утебя нетолько под капюшоном, аиниже тоже… Там ведь одни голые кости, да?

Существо вбалахоне вновь шагнуло вперёд и, когда девушка сосмехом отскочила всторону, вдруг исчезло. Чтобы появиться прямо заеёспиной. Одна изкостлявых рук сжимала теперь серп, остриё которого касалось обнажённой шеи красотки, другая держала еёзаволосы.

—Больше пяти миллионов способов. Это один изних. Мой любимый.

Амазонка откинула голову назад, наплечо своего толисоперника, толисоратника, прижалась кнему спиной, поелозила бёдрами итомно прошептала:

—Атыхорош, малыш! Знаешь, как возбудить девушку!

Пустые глазницы черепа вновь полыхнули алым, амазонка жеподалась вперёд, провела язычком полезвию серпа ивновь томно выдохнула.

—М-м-м! Как жеэто заводит… Сколько душ тызагубил этой штуковиной? Сколько крови разумных пускал, держась заэту рукоятку? А, кусок тухлятины?

—Много, Эн.

—Знаю, что много, Дит. Спрашиваю— сколько.

Девушка исчезла, чтобы вследующее мгновение появиться заспиной ожившего трупа иприжаться кего спине грудью, положив подбородок наплечо. Ишепнула куда-то туда, где уживого человека должно было бынаходиться ухо.

—Нехочешь, неговори. Ладно. Нонезабудь сказать, зачем меня сюда позвал. Мне ведь интересно. Иправда, очень интересно… Едва линесовремён падения Разрушителя никто непытался вызвать меня для приватной беседы. Последние годы мывсе— каждый сам посебе.

Дит развернулся.

—Есть дело. Поэтому позвал. Тебе понравится.

—Война? Много крови? Яугадала?

—Да. Война. Много крови.

—И, конечно же— раз тызаинтересован вэтом, там будет много душ, которые тызаберёшь всвою Преисподнюю сконцами?

—Разумеется.

—Мне это ненравится. Те, кого тызабираешь— больше никогда невоюют. Мне больше подуше, когда они остаются здесь. Возвращаются раз заразом. Ибой продолжается вечно!

—После Катастрофы мир испортился.

—Явкурсе.

—Простые смертные перестали рождаться. Перестали умирать. Перестали взрослеть истариться. То, что происходит— лишь маленькая капля посравнению стем потоком, что был раньше.

—Есть жетени…

—Да. Ноихмало. Иони слишком дорожат своими бесценными жизнями… Редко бьются реально насмерть. Это недело.

—О, да. Хреново, когда пусто вПреисподней. Нетак ли?

—Мне это совсем ненравится. Яхочу, чтобы было, как раньше.

—Ая— нехочу. Меня всё устраивает!

—Точно— всё? Скажи, когда была последняя большая война?

—Давот наднях буквально…

—Несмеши. Посравнению сбаталиями прошлого— это одно издевательство. Жалкое подобие. Фарс.

—Ну…

—Яхочу большую войну, Эн. Настоящую. Такую, чтобы как раньше— планета напланету, звезда назвезду, флот нафлот. Чтобы миллионы разумных грызли друг другу глотки, чтобы души убиенных шли сплошным потоком.

—Хм…

—Неговори, что тебе ненравится. Ещё как нравится! Тыэтого хочешь, явижу, как загорелись твои глаза. Явижу, как твои губы готовы припасть креке крови. Это то, ради чего тыживёшь. Твоя страсть. Зачем тебе сдерживать себя, Эн? Поддайся страсти!

—Да… Красавчик. Тыиправда знаешь, как возбудить девушку.