Книга Русалка - Кэролайн Дж. Черри

Так он шел, полагаясь на зрительную память, и наконец добрался до колодца, за которым были знакомые ворота, украшенные петухами, миновав которые он оказался на мощеной бревнами, покрытой грязью дорожке. Спотыкаясь и скользя по жидкой грязи, он добрался до конюшенного двора, куда через изрезанные полосками света ставни доносились смех и крики из переполненного трактира. Он мог даже различить голос Федора Мисарова, который велел принести очередной кувшин вина из погреба.

Ноги сами потащили Петра подальше от трактира. Федор Мисаров всегда поддерживал сторону Юришева, который, в свою очередь, держал в кармане всю местную власть. Петр подумал о том, не поискать ли ему темное местечко где-нибудь в конюшне, где он смог бы немного отдохнуть. Он хотел лишь присесть в темноте… собраться с мыслями, привести в порядок дыхание и вновь обрести остроту восприятия окружающего, чтобы обдумать, что делать дальше, куда идти, а может быть… может быть, вывести одну из лошадей, стоящих сейчас в конюшне, и… на время вообще сбежать из Воджвода.

Он вырос на улицах этого города, родившись здесь, он провел тут всю жизнь, а о других местах знал лишь по рассказам Василия да Дмитрия или их приятелей. Но он был уверен, что обязательно найдет подходящее место, где сможет укрыться. Его способности помогут ему отыскать тот единственный счастливый путь, который приведет к удаче. А он очень верил в свою судьбу…

… Если бы только утихла боль, если бы только он не потерял вместе с вытекающей кровью остатки жизни…

Он прилег, уткнувшись лицом в солому, не обращая внимания на фырканье лошадей, которых встревожило его присутствие, а может быть, и запах крови, разносившийся в темноте конюшни. Но все звуки, возникавшие сейчас во дворе, тонули в громком пении, по-прежнему доносившемуся из трактира. Так он лежал, отдыхая от пережитого напряжения, и уговаривал себя, что кровь не будет так сильно вытекать, если он будет лежать тихо, не делая лишних движений.

Но смертельный страх не проходил. Ведь он, на самом деле, знал, что обманывает сам себя: кровь по-прежнему вытекала из раны, и он был близок к потере сознания. В этот момент лошадь неожиданно пришли в движение, и послышался чей-то голос:

— Тппру-у, Хозяюшка, в чем дело?

Ему даже показалось, что недалеко от него появился свет, и даже послышались звуки приглушенных шагов, будто кто-то шел по соломе. Если это люди боярина, выследившие его, то они наверняка убьют его прямо здесь.

Но это был всего-навсего мальчик, который в поднятой руке держал фонарь. Петр узнал в нем Сашу Мисарова, который теперь замер в нескольких шагах, не сводя с него застывшего испуганного взгляда. Вопрос же о том, что здесь делает Петр, прозвучал по меньшей мере, глупо.

— Я умираю, — огрызнулся тот, пытаясь приподняться. Но это была неудачная попытка. Он тут же упал вниз лицом, на солому, и даже закричал, когда Саша попытался его поднять.

— Я схожу за дядей, — сказал Саша.

— Нет! — Петр был еще в состоянии говорить, несмотря на то, что лицо его полностью утонуло в соломе, сердце тяжело стучало, а дыхание было затруднено. Его тело только что испытало новый приступ боли, и теперь казалось, он всем своим существом пытался определить, насколько лучше или хуже его новое положение. — Нет! Только позволь мне немного отдохнуть здесь. Не зови своего дядю. Я попал в беду и не хочу, чтобы и он оказался замешан в этом. Я только отдохну здесь и через час-другой отправлюсь своей дорогой…

— Но ведь ты истекаешь кровью, — сказал мальчик.

— Я знаю об этом, — проговорил Петр сквозь зубы. — У тебя есть что-нибудь для перевязки?

— Только то, что я использую для лошадей.

— Принеси!

Мальчик исчез. Петр по-прежнему лежал, уткнувшись лицом в солому, и пытался собрать силы, чтобы еще раз попытаться встать: возможно, что его не оставляло желание выбраться из конюшни на улицу, отыскать там укромное место и присесть. Может быть, он смог бы послать мальчика в «Цветок», чтобы тот попытался привести оттуда его лошадь…

Нет, он не мог позволить себе ничего подобного. Ведь они наверняка обыскали все окрестности, поговорили почти с каждым встречным и непременно будут следить за его комнатой на постоялом дворе…

Наконец мальчик вернулся и, шурша соломой, опустился рядом с ним на колени.

— Я принес воду и немного бальзама для раны…

Петр, закусив губу и находясь все в той же неудобной позе, пытался развязать узел на своем поясе. Наконец узел был развязан.

— Сделай все, что ты можешь, малый. Я буду в долгу перед тобой.

Мальчик очень осторожно ослабил пояс, поднял рубашку и застыл, сдерживая дыхание.

— Ну, что ты таращишь глаза! — проговорил Петр. — Перевязывай!

Лошади завозились и зафыркали, когда с тяжелым стуком, разбрызгивая грязь, во двор трактира въехали верховые. Послышался звон колокольчика.

— Эй, есть здесь кто-нибудь? — раздался грубый голос. — Сторож!

— Подожди! — быстро сказал Петр. Но мальчик уже вскочил на ноги и бросился к дверям, а Петр так и остался стоять на коленях, упираясь локтями в покрытый соломой пол. Он даже не мог дышать от боли, и теперь отдыхал, опустив голову на руки, чтобы как-то справиться со слабостью и сделать два-три глубоких вдоха.

Он слышал, как всадники обменялись приветствиями с мальчиком и как один из них спросил:

— Ты не видел Петра Кочевикова?

Петр тут же впал в отчаяние, пока не услышал ответ мальчика, который прозвучал очень слабо, будто говоривший находился от него на значительном расстоянии.

— Нет, господин.

— А ты знаешь его?

— Да, господин, знаю. Он был здесь сегодня, еще засветло.

— Кто-нибудь появлялся около трактира?

— Нет, господин. Только лишь те, кто сейчас сидит внутри…

— Их следует проверить.

Петр сделал глубокий вдох, убеждая себя, что должен пересилить боль и спрятаться в тени, потому что если Саша даже и будет стоять на своем, преследующие должны будут обыскать конюшню. Он с трудом поднялся с пола, помогая себе руками, качнулся в сторону и упал, повторяя про себя: «Дурак!» Он сумел сдержать рвущийся наружу крик и попробовал дышать, чтобы поскорее рассеялся туман, все еще стоявший в его голове после падения и мешавший ему видеть окружающее. До него доносились приглушенные голоса, среди которых он различал один, принадлежавший Федору Мисарову.

— А что он сделал?

— Убил, — последовал ответ.

— Кого?

— Самого боярина Юришева. Господин Юришев застал его в верхнем зале, прямо у дверей комнаты своей жены, и преследовал негодяя до самой улицы, пока сам не свалился — замертво…

«Да нет же, нет!» — подумал про себя Петр. «Они все врут!"