Книга Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах - Генри Каттнер

во главе стола, я поднял кубок и отпил. Напиток был хмельной, будоражащий, с легким солоноватым привкусом.

И я разом осознал, почему терзаемое болью, измученное лицо моего собеседника показалось мне знакомым: я часто видел его среди портретов моих предков – хмурый изувеченный лик основателя дома Кралицев, сурово смотревший на меня сверху вниз в полумраке большой залы. В пронзившем меня жгуче-белом свете откровения я понял, кто сидит со мной за столом. Я узнавал их, одного за другим, припоминая, каким каждый изображен на холсте. Но была в них какая-то перемена! Нечто вроде неосязаемой вуали, печати неискоренимого зла лежало на истерзанных лицах тех, кто принимал меня, и это нечто странным образом изменяло их черты, так что не всякий раз я был уверен, что узнал верно. Одно бледное сардоническое лицо напомнило мне лицо отца, но в точности я бы сказать не мог – так монструозно переменилось выражение.

Я трапезничал со своими предками – с домом Кралицев!

Кубок мой был поднят, и я осушил его, ибо мрачное откровение не оказалось совершенно неожиданным. Странный жар затрепетал в жилах, и я захохотал во весь голос от дьявольского восторга, переполнявшего меня. Прочие тоже захохотали, оживленно и гортанно, словно залаяли волки, – натужный смех вздернутых на дыбу, безумный хохот преисподней! И по всей тусклой пещере понесся гомон дьявольской братии! Гигантские фигуры, возвышавшиеся над нами метра на два, закачались в громогласном ликовании, а летающие существа лукаво захихикали у нас над головой. И по всему бескрайнему затуманенному простору пронеслось пугающее воодушевление, и даже едва различимые твари в черных водах испустили столь оглушительные вопли, что у меня чуть не полопались барабанные перепонки, а недоступная глазу крыша где-то высоко вверху отражала грохочущее эхо всеобщего веселья.

Я хохотал вместе со всеми, хохотал как безумный, пока не упал в изнеможении на свое кресло. Мужчина со шрамом на другом конце стола заговорил:

– Ты достоин нашего общества и достоин есть с нами за одним столом. Мы подняли тост друг за друга, так что ты теперь один из нас, разделим же трапезу.

И мы набросились на еду, вгрызаясь, как голодные звери, в сочное белое мясо, лежащее на драгоценных блюдах. Нам прислуживали диковинные монстры, а когда я почувствовал холодное прикосновение к своей руке и обернулся, то увидел, как мой бокал наполняет жуткое существо багрового цвета, похожее на ребенка, с которого содрали кожу. Странным было наше пиршество, странным и нечестивым. Мы кричали, смеялись и насыщали утробу в дымном свете, а вокруг бесновалось адское воинство. Под замком Кралицев жил ад, и сегодня ночью он устроил безудержный карнавал.

Мы грянули неистовую застольную песню, раскачивая глубокими чашами в такт нашим возгласам. Это была древняя песня, но старинные слова не представляли никакой сложности, я выводил их так, будто впитал с молоком матери. При мысли о матери по мне пробежали дрожь и слабость, но я прогнал их глотком хмельного напитка.

Мы еще долго пели, кричали и пировали в этой огромной пещере, а потом все встали и толпой отправились туда, где над мрачными водами озера взметнулся узкий мост с высокими арками. Но я не осмеливаюсь говорить ни о том, что было на другом конце моста, ни о неназываемых вещах, которые я видел – и которые проделывал! Я узнал о нечеловеческих грибообразных существах, которые обитают на далеком холодном Югготе, о циклопических фигурах, посещающих неспящего Ктулху в его подводном городе, о странных удовольствиях, доступных последователям чешуйчатого Йог-Сотота, подземного жителя, и узнал я также о том, каким невероятным способом поклоняются Иоду, Великому Источнику, за пределами внешних галактик. Я проник в самые черные глубины ада и вернулся – вернулся, смеясь. Я был единое целое с остальными темными хранителями и праздновал с ними их вакханалию ужаса, пока к нам снова не обратился мужчина со шрамом.

– Время наше истекает, – сказал он; его бледное бородатое лицо, изувеченное шрамом, в полумраке напоминало морду горгульи. – Скоро нам отправляться. Но ты, Франц, – истинный Кралиц, и мы встретимся снова и снова будем пировать и веселиться дольше, чем ты думаешь. Один последний тост!

– За дом Кралицев! – провозгласил я. – Да не падет он во веки веков!

И с торжествующим криком мы осушили последние терпкие капли напитка.

На меня напала непонятная апатия. Вместе со всеми я повернулся спиной к пещере и тварям, которые скакали, вопили и ползали в ней, и, пройдя сквозь вырубленные в камне ворота, стал подниматься. Мы шли вереницей по лестнице, шли бесконечно, пока не вышли сквозь отверстый в каменном полу проход и не двинулись дальше, всей темной молчаливой толпой, обратно по этим бесконечным коридорам. Окружающая обстановка понемногу становилась странно знакомой, и внезапно я узнал, где нахожусь.

Мы шли под замком, по огромной усыпальнице, где со всеми почестями хоронили баронов Кралицев. Каждого барона помещали в каменный гроб в отдельном зале. Один зал находился рядом с другим, как бусины в ожерелье, и мы двигались от самых дальних гробниц первых баронов Кралицев к еще не занятым усыпальницам. По традиции незапамятных времен каждая могила стояла открытой – как пустой мавзолей, до той поры, пока не придет ее время и внушительный каменный гроб с высеченной мемориальной надписью не будет в нее водружен. Воистину подходящее место для сохранения тайны Кралицев.

Неожиданно я почувствовал, что остался один, если не считать бородатого мужчины с уродливым шрамом. Прочие куда-то исчезли, но я, глубоко погруженный в размышления, не сожалел об этом. Спутник остановил меня, протянув укутанную в черное руку, и я вопросительно повернулся к нему.

– Теперь я должен тебя покинуть, – звучным голосом произнес он. – Мне нужно вернуться.

И он показал туда, откуда мы пришли.

Я кивнул, поскольку уже догадался, кто были мои товарищи. Я понял, что каждый барон Кралиц, которого хоронят в гробнице, восстает после смерти в виде чудовищного существа, не живого и не мертвого, спускается в пещеру и участвует в дьявольских сатурналиях. Понял я и то, что с приближением рассвета они возвращаются в свои каменные гробы и лежат в трансе, похожем на смерть, до тех пор, пока заходящее солнце не принесет им краткое освобождение. Благодаря моим оккультным штудиям я распознал эти жуткие явления.

Я поклонился собеседнику и хотел уже вернуться в верхние палаты замка, но он преградил мне путь и медленно покачал головой. В фосфоресцирующей полутьме его шрам выглядел особенно пугающе.

– Мне еще нельзя уйти? – спросил я.

Он удивленно посмотрел на меня измученными горящими глазами, которые узрели ад,