Книга Столетняя война. Том IV. Проклятые короли - Джонатан Сампшен

городами. Группа нормандских авантюристов завоевала Канарские острова в одном из самых первых европейских колониальных предприятий. Создавалась величайшая литература раннего французского языка: хроники Фруассара, баллады и рондо (rondeaux) Эсташа Дешана, поэмы и полемика Кристины Пизанской, буйные стихи аристократических авторов Cent Ballades (Сотня Баллад) — все они находили покровителей, читателей и подражателей во Франции и переводчиков за рубежом. Вокруг Наваррского колледжа, среди приближенных королевских принцев и в высших слоях государственной службы выросла литературная культура, основанная на стилизованной латыни, созданной на основе классических форм и риторики эпохи Августа в Риме. Поколение выдающихся парижских мастеров, вдохновленных французскими, фламандскими и голландскими художественными традициями, создало одни из самых красивых расписных манускриптов европейского средневековья. В Дижоне скульптор Клаус Слютер[6] создавал произведения эмоционально насыщенного реализма за двадцать лет до первых работ Донателло[7] в Италии. Это единичные оставшиеся свидетельства плодотворного творческого периода в истории Франции, большинство памятников которого безвозвратно исчезло: грандиозные парижские особняки королевских принцев, разрушенные в ходе последующего развития города; замечательные творения парижских ювелиров, описания которых заполняли инвентарные списки короля и знати, почти все разграбленные или переплавлены в монеты во время бедствий последующих лет; резные гробницы богатых прелатов и чиновников, разбитые революционерами следующих поколений; прекрасные изображения из дерева и камня, когда-то украшавшие бесчисленные церкви, провозглашая новое, интенсивное религиозное чувство, изуродованные самоуверенным пуританизмом XVI века или отброшенные утонченным вкусом XVIII.

Это была прежде всего парижская цивилизация. "Прощай, Париж, прощайте, вкусные паштеты", — пел поэт Эсташ Дешан, уезжая из столицы в Лангедок, перечисляя все роскошества, которых ему будет не хватать в суровых южных провинциях: бани, бордели, мягкие кровати, вышитые ткани, модные наряды, танцы и прекрасное вино. В этом было нечто большее, чем привычный контраст городской изысканности и сельской простоты. Париж достиг апогея своей удачи в то время, когда остальная Франция, как и вся Европа, страдала от затяжной экономической депрессии. После перемирия 1389 года с Англией страна находилась в состоянии мира, и в течение шести лет на французской земле не было крупных военных кампаний. Но разбой оставался серьезной проблемой, особенно на юге. Сельским общинам потребовались десятилетия, чтобы оправиться от разрушений, нанесенных войной, выкорчеванных виноградников, угнанного скота, сожженных зданий, для восстановления которых требовался какой-никакой а капитал. Последствия усугублялись уменьшением численности сельского населения, поскольку война, внутренняя миграция и бубонная чума унесли множество жизней жителей самого богатого королевства Европы. Результатом стало постоянное падение урожайности и цен на сельскохозяйственную продукцию, а также общий спад экономической активности. Малопригодные земли перестали обрабатываться, зарастая лесом или кустарником. Доходы дворянства, церкви и массы мелких крестьян, основанные на сельскохозяйственном производстве, уменьшились. Так же как и прибыль от производства промышленных товаров, таких как текстиль, основной продукт северных городов. В 1350-х и 1360-х годах наемные работники пережили кратковременное повышение уровня жизни, поскольку рабочей силы стало не хватать, а зарплаты выросли после первой эпидемии Великой чумы 1348 года. Но влияние этого единовременного повышения было исчерпано к 1370-м годам и к концу XIV века сокращение спроса сдержало повышение заработной платы. Долгое царствование Карла VI (1380–1422) характеризовалось стагнацией и постоянным экономическим спадом[8].

Между 1398 и 1403 годами Франция пережила последнюю крупную вспышку бубонной чумы позднего средневековья. Это была самая заразная и продолжительная эпидемия на протяжении целого поколения. Статистические данные фрагментарны и часто трудно интерпретируемы. Но и те, что есть, позволяют предположить, что за пять лет население могло сократиться на четверть. Судя по жалобам сборщиков налогов, чей доход зависел от поступления налогов с продаж, экономическая активность за тот же период упала примерно на треть, поскольку люди умирали или бежали, а рынки опустели. Непосредственный эффект был наиболее выражен в городах, где смертность была самой высокой. Но в долгосрочной перспективе сильнее всего пострадала сельская местность, поскольку люди покидали деревни мигрируя в города. Когда в январе 1406 года королевский Совет рассматривал новый единый налог на города и деревни, эксперты из Счетной палаты сообщили, что из примерно 1.700.000 поселений во Франции не менее 700.000, или более 40%, должны быть освобождены от уплаты налога, поскольку из-за разрушений, причиненных войной и чумой, они стали слишком бедными, чтобы его платить. Косвенные последствия сокращения населения оказались еще более стойкими: падение спроса на промышленные товары, сокращение международной торговли, сокращение кредитов и уменьшение денежной массы. Все это усугублялось ростом стоимости серебряной монеты в результате спада добычи серебра в Европе[9].

Франция в 1400 году оставалась пестрым лоскутным одеялом из провинций, каким она была всегда и останется вплоть до XIX века: страной многих наречий, разрозненных законов и культур, а также сильного местного патриотизма. В течение примерно трех столетий короли Франции постепенно усиливали свою власть над раздробленным королевством при поддержке церкви, амбициозных гражданских чиновников и профессиональной судебной системы с развитым чувством королевской власти. В конце XII века Филипп II Август, на постоянной основе, разместил основные органы государственной власти в Париже. Спустя два столетия государственное управление стало главной отраслью экономики города. Его экономика поддерживалась за счет обслуживания короля, дворян и церковных прелатов, а также судей, адвокатов, чиновников и придворных, которые управляли самым бюрократическим государством Европы. Филипп II Август, Людовик IX, Филипп IV Красивый и его сыновья, Карл V — все они были преимущественно парижскими монархами, жили в городе по своему выбору и украсили его многими из лучших зданий. Карл VI родился и умер там, первые двенадцать лет своего правления он держал там двор, а большую часть оставшихся двадцати лет царствования провел в заточении из-за болезни. Париж был ареной всех драматических моментов французской монархии. Король отметил свое вступление на престол экстравагантными празднествами. Напуганное население устраивало процессии по улицам города, чтобы взывать к заступничеству Бога во времена национальных бедствий. Более сотни колоколен возвещали о великих событиях политического и церковного календаря. Костры и уличные гулянья отмечали новости о победе или мире, рождении детей короля или его выздоровление от болезни. Законы и прокламации объявлялись со ступеней Шатле и старого дворца и повторялись под звуки труб на перекрестках. Париж был ареной заседаний Генеральных Штатов и всех других тщательно срежиссированных собраний, с помощью которых короли династии Валуа пытались приобщить своих подданных к важным политическим решениям. Толпы людей теснились на небольшом пространстве среди книжных лавок перед собором Нотр-Дам, чтобы стать свидетелями сожжения книг и публичных заявлений крайне политизированной церковной иерархии. А в конце каждого царствования тело короля проносили по улице Сен-Дени в сопровождении главных офицеров и домочадцев покойного, а также десятков тысяч скорбящих.

Политическая роль города повсеместно проявлялась