Книга Баронесса-попаданка - Надежда Игоревна Соколова

вдруг начинал сыпать снег. А это уж точно не способствовало урожайности высаженных культур. А потому народ здесь с пеленок привык к постоянной и жесткой экономии.

В общем, я, со своим уникальным «везением», конечно же, не могла очутиться в лучшем месте. Только здесь. Одно радовало: в доме, в котором я появилась, внезапно оказалось несколько тайников. Я лично нашла совершенно случайно уже три. А в них — медь и немного серебра. Так что голодная смерть мне не грозила — всегда можно было выкупить продукты у крестьян, жадных до монет. Деньги здесь ценились, и очень высоко, потому что достать их было практически невозможно.

Понятия не имею, кто жил здесь раньше, но у него явно было что-то вроде паранойи. По-другому я эти тайники объяснить никак не могла.

Глава 3

Дождь между тем становился все сильнее и плавно переходил в ливень. За его серой стеной не было видно ни единого кусочка земли или воздуха. Сплошные струи, летевшие на землю. Капли стучали по крыше как отбойные молотки. В печной трубе словно по покойнику завывал ветер. Буквально рядом с домом то и дело грозно гремел гром и сверкала, разрезая небо на части, зигзагообразная молния.

— Старики говорят, что чем сильнее гроза, тем больше вероятность, что нежить появится здесь в ближайшем будущем, — задумчиво произнесла Верелия, отставляя в сторону пустую чашку.

Я нахмурилась. Это на Земле можно было спокойно пропускать мимо ушей то, что думают и говорят «старики». Все равно большой беды не случится. Здесь же любое слово, даже случайно произнесенное, могло в любой момент превратиться в суровую реальность.

— Почему? — спросила я, допивая свой чай и по примеру Верелии ставя чашку на стол.

— Раньше считалось, что сильная гроза — дело рук некроманта, который призывает к себе нежить, — пояснила негромко Верелия.

Она говорила на редкость грамотно для забитой крестьянки, всю свою жизнь проведшей в деревне. Но я не лезла в ее жизнь, не мучала расспросами и не пыталась вызнать ничего о ее прошлом. А сама она о себе ничего не рассказывала.

— Но ведь ты сама говорила, что всех сильных некромантов перебили еще несколько десятков лет назад, — напомнила я, старательно вспоминая то, что когда-то рассказывала Верелия. — И теперь нет ни одного мага смерти, который мог бы призвать к себе множество нежити. Разве не так?

— Перебили, — охотно согласилась она, — тех, кто был в то время на виду. Но ведь кто-то мог и спрятаться. И потомство дать, а потом его обучить.

Логично. Оставалось только надеяться, что сильный дождь за окном был всего лишь погодным явлением. И что он пройдет без последствий для этого края.

— Завтра меня ждут в гости, — напомнила я, с удовольствием меняя тему на более безопасную. — Утром уйду, сразу же как проснусь, после обеда должна вернуться.

— Хорошо, ринна, — покладисто кивнула Верелия.

Примерно раз в месяц семьи из замков в округе появлялись друг у друга в гостях. Этакий ритуал, крайне редко нарушаемый. Таким образом местные жители создавали видимость светской жизни и не давали себе закиснуть в своих замках.

Ко мне гости приходили редко — из всех местных я считалась едва ли не самой бедной, хоть и был в округе народ победнее меня. А вот к себе звали, в том числе чтобы чем-нибудь похвалиться, показать, что живут, «как люди», имеют все, что нужно в этой глуши, и даже больше.

Я никому не завидовала — не видела, чему вообще здесь можно завидовать. Ладно бы новая дорогая мебель или шикарные платья, там да, там я как минимум пощупала бы и непритворно повздыхала, что не мое, какая жалость. А когда хвалятся очередным обшарпанным креслом или древним комодом, который, наверное, герцога-чернокнижника в живых видел… ну… Я и без этих вещей проживу, не умру уж точно.

А потому я прилежно появлялась в гостях по приглашению, проводила с соседями положенные местным этикетом два-три часа и до сумерек обязательно возвращалась к себе. Еще одна, тщательно соблюдаемая традиция этого края: ночевать каждому в своем доме и стараться прийти до того, как наступит ночь.

Тут вообще старались соблюдать старые традиции. Мало ли, вдруг древнее зло возродится.

Чай скоро закончился, пить стало нечего. И мы с Верелией разошлись по делам. Она — убирать комнаты, я — читать книги в местной библиотеке.

Понятия не имею, кто раньше жил здесь, но вкусы у него были специфичными. Первое время я ходила мимо полок библиотечного зала, который здесь называли книгохранилищем, с большой опаской. Так и казалось, что сейчас раскроется очередная книга, и оттуда высунется чья-то когтистая лапа. Лапа не высовывалась и не высовывалась, и я начала потихоньку знакомиться с книгами.

«Нечисть и нежить Пустынных земель» я прочитала первой. Так, на всякий случай. Надо же знать, с кем могу столкнуться на улице: с зомби или с высшим личем. Я, со своими способностями, не смогу защититься ни от кого из них. Но хоть опознаю убийцу «в лицо», так сказать.

Затем я прочитала «Великие и малые народности мира Артариус», потом — «Горгульи2 и места их обитания». Следом — двухтомник, посвященный диким животным и ядовитым гадам.

Анатомию каждого из видов нечисти я решила не трогать — терпеть не могла рассматривать чужие внутренности.

Разновидности кладбищенских упырей на окраинах Великолукского княжества меня тоже не заинтересовали.

В общем, книги приходилось выбирать долго и тщательно.

Я вообще удивилась своим способностям. И говорить на другом языке могла, и читать, и даже писать, что было вообще удивительным.

Но так как раскрывать свое инкогнито я не хотела, а все аристократы здесь владели грамотой с рождения, то поделиться умениями мне было не с кем. А потому я продолжала читать в одиночестве.

Вот и теперь я сидела в книгохранилище с очередной книгой в руках. На этот раз мне попались описания мифических созданий, включая разнообразную нежить.

Дождь хлестал по крыше, ветер выл, как по покойнику. А я читала.

«Вампиры считаются разновидностью нежити высшего ранга, — просвещала меня книга в кожаной обложке. — И тяжело убить и невозможно подчинить. Они способны перевоплощаться в летучих мышей, не боятся ничего, включая солнечный свет, и обладают острым зрением».

Я вздохнула, перелистнула страницу и уставилась на старинную гравюру, изображавшую вампира.

Гад в черном плаще, с оскаленными клыками и змеиной улыбкой вышел чересчур колоритным. Такого увидишь ночью — заикаться станешь. Художник, писавший «портрет», вложил