Книга Фламенко! - Анастасия Кучеренко

работы

Будто сердце завьюжило

В грации поворотов.

Взмахи черного веера

Точно, изящно, дерзко.

Колокол платья белого -

В простор поднебесья!

Гибкие искусные кисти

Пишут узоры созвездий.

В небо душа стремится

О любви грезить.

Бисером белым – осанна! -

Тайных желаний соблазны.

И, как небесная манна,

Гармония танца.

В мире всего гениальнее -

Творчество духа и тела.

Жизнь танцовщицы на грани.

И нет предела.

Наследство

Я приняла цыганское наследство

Моих далеких предков кочевых:

Мятежное пылающее сердце

И смелость вольных помыслов своих.

Цыганская дорога

Цыганским поцелуем

Отмечены ладони.

Все карты красной масти,

И белой масти кони.

Подкова на удачу,

Чтоб ни обид, ни слез.

Цыганская дорога

Ведет до самых звезд.

Как запах странствий манит!

Все бросить – и пойти,

Чтоб отраженье рая

В земных глазах найти.

Но все же сбросить руки,

И снова – в вечный путь.

Дороги и разлуки -

Цыганской жизни суть.

Цыганская дорога,

Та, что до звезд ведет…

Стремится мое сердце,

В таинственный полет!

Любовь снега и цыганской розы

Ночью роза в белый снег упала

Алым поцелуем лепестков.

Сняв с извечной тайны покрывало,

Развенчала власть земных оков.

Ворковала чародейка-роза

Сказки южных солнечных краев,

Где любовь бушует, словно грозы,

Завлекая в плен чужих миров.

Белый снег, от счастья обезумев,

Позабыв, что создан для тоски,

В неге сладко-алых поцелуев

Пил и жаждал губы-лепестки.

И, в объятьях обжигая руки,

Таял снег и трепетно вздыхал.

«У тебя на сердце страсть разлуки, -

Умирая, розе он шептал.

– Я навек с тобой, моя жар-птица,

И снежинки, ставшие росой,

Пусть твои цыганские ресницы

Взмахом крыльев унесут с собой».

А наутро роза, не простившись,

В путь пустилась с табором одна.

Таял снег, с разлукою смирившись…

От их страсти родилась весна!

Фламенко под луной

Взошла цыганская луна…

Нежный стон в ночи без сна.

Танец словно дар любви.

Пляска пламени в крови!

Тайный зов в желанный час

Полночь пить из черных глаз…

Родина ему – весь свет.

В вечных небесах завет.

Зов немой безмолвных фраз.

Магия цыганских глаз…

Молнией пронзил простор

Фламенко огненный узор.

Подлунное счастье

Луна-цыганка гадала,

По звездам любовь ворожила.

Да только в лунной колоде

Счастливой звезды не хватило.

Рассыпались звездные карты.

Обиду в душе затаили.

И в подвенечное платье

В отместку Луну обрядили.

Знать, вечно тебе, невеста,

В несбыточном танце кружиться,

Одной среди тысяч созвездий

Летать серебристою птицей.

А людям все знать ни к чему…

Луну вопросили двое:

«Так хрупко, скажи, почему

Подлунное счастье земное?»

В ответ им таинственно-томно

Слеза полнолунья дрожала…

Влюбленную пару взглядом

Цыганка-Луна провожала.

Сердце – певец свободы

Сердце молчать не может.

То тихо, то в вихре страсти

Твердит, что любовь и счастье

В мире всего дороже.

Сердце бредет сквозь годы,

Вечный цыган – бродяга.

И как цветку нужна влага,

Сердцу нужна свобода.

Но разум – банкир надменный

Ему возражает резонно,

Ставит преградой законы

Сердцу, частице Вселенной.

Сердце не может лукавить –

Это любви откровенье…

Жить по сердечным веленьям –

Значит гармонию славить.

Рубиновая грусть

Разлей мою грусть в бокалы,

Пусть алым вином искрится.

О чем промолчали губы,

Поведает сердце, жар-птица.

Три тысячи лет томиться

Ему предстоит в печали.

И в ритме фламенко биться.

А мы об этом не знали…

Но что для влюбленных время

И ветры просторов безбрежных?

Пусть волны, цыгане моря

Поют о разлуке нежно.

О, сердце, на бис танцуй!

Но ангел любви заплакал…

Рубиновой грусти капли

Из бокала струятся на пол.

Писать стихи как заклинанья

Писать стихи как заклинанья,

Сравняв секунду с целым веком.

Наполнить этот мир не знаньем -

Дождем, листвой и гулким эхом.

Писать слезами, даже кровью

В альбоме, что душой зовется.

Писать немыслимой любовью,

Что болью в сердце отзовется.

Не то, как влага камень губит,

Что в жизни все, увы, конечно…

А мы страдаем, что – не любит…

Любовь бывает только вечной!

Любви сопутствует страданье,

И горизонты их безбрежны.

Но нам дарована надежда.

А за надеждой – ожиданье…

Писать стихи всегда на грани

Того, дано что человеку.

И знать: не только небо вправе

Сравнять секунду с целым веком!