Книга Город Призраков - Ольга Гребнева

было главным слабым местом всех санктификаторов. Единственное доступное им долгосрочное заклинание — благословение, накладываемое на оружие. Люди такому не поддавались. В теории это объяснялось тем, что судьбы людские — в руках Божьих и не следует смертным посягать на то, что не по силам.

Лоренцо чувствовал себя святотатцем, когда из его уст полились слова забытого наречия, которым пользовались колдуны в качестве «костыля», помогающего достичь желаемого эффекта, если не хватало знаний или сил.

Реальный мир исчез, и остались только беспорядочно переплетающиеся цветные нити. Хаотическое мельтешение вызывало тошноту, инквизитор терпел, сколько мог, но вынужден был открыть глаза, чтобы не упасть. Голова шла кругом, как будто Лоренцо пару часов протанцевал в хороводе на деревенском празднике. Ладони жгло, будто ошпаренные кипятоком.

Пленники сидели с мученическими выражениями лиц. Влад вообще был на грани потери сознания, вцепился в ёжик волос над висками и тихо, однообразно постанывал. Второй, назвавшийся Арманом, выглядел получше, только сильно побледнел, а глаза перестали рыскать по сторонам в поисках лазейки для побега и уставились в одну точку — переносицу Лоренцо. Санктификатор поёжился от этого взгляда, отвернулся, поскорее присел в пододвинутое слугой кресло и протянул руку, пощёлкиванием пальцев дав понять, чтоб дали вина. Только пригубив кисловатый напиток, он наконец обратился к кардиналу:

— Бесполезно, монсеньор, я не знаю, как довести до конца заклинание. Всё-таки я не колдун, — он усмехнулся, — даже если вам хочется в это верить.

Но Гаэтано не захотел соглашаться с бессилием подчинённого:

— Попробуй ещё раз.

Лоренцо потёр виски, перекатил чётки в правой руке, отхлебнул ещё вина.

— Если вы приказываете, ваше высокопреосвященство, то я буду пробовать, пока не кончатся силы. Но не моя вина будет, если еретики поплатятся рассудком за мои опыты.

Кардинал внимательно осмотрел пленников. Те вроде бы начали приходить в себя, выражение глаз Влада стало осмысленным, а Арман явно всей душой мечтал набить морду обоим священникам, а заодно и охране.

— Мне нужно время, чтобы разобраться, — зная, что кардинал не отступится от своей затеи, санктификатор сам предложил компромисс. — Я подумаю, вспомню всё, что читал и слышал о нужных нам заклинаниях. Посмотрю свои записи, может, что полезное попадётся. А вечером попробую снова.

— Хорошо, — неохотно кивнул Гаэтано. — Постарайся всё же пораньше.

Глава 1.2

Влад никак не мог устроить голову так, чтобы она поменьше болела. Подушек пленным не полагалось, а сквозь худосочный матрасик чувствовались все неровности почвы и жёлуди. Под конец парень плюнул и уселся по-турецки, отчаявшись отыскать ровное место. Арман, подложив руку под затылок, насвистывал, разглядывая матерчатый потолок.

— Чего ты там интересного увидел?

— Заткнись, я думаю, — отрезал француз.

Оскорбившись таким тоном, Влад ответил спесивому наёмнику по-простому, по-русски, помянув его мать и других родственников. Вопреки чаяниям, Арман не повёлся на провокацию и не стал ругаться в ответ, а ледяным голосом сказал:

— Слушай, ты здесь вторую неделю и до сих пор бегаешь, как марионетка на верёвочках, за которые дёргают все, кому не лень. А всё из-за того, что не думаешь. Не собираюсь следовать твоему примеру.

— И что надумал? — спросил Влад, мгновенно остыв. Наёмник-то прав был, самое слабое место указал. Комольцев никогда не был склонен к лишним размышлениям, а уж когда водоворот событий после попадания в этот мир завертел, как щепочку, то и вовсе не до дум стало.

Лерой хрустнул суставами пальцев и тоже сел.

— Вот ты всё пытаешься разобраться, кто тебе союзник, кто хороший и кому надо помогать. Инквизиторы на эту роль явно не подходят, а оборотни… как-то непонятно. А других сторон ты не видишь.

— Да нету тут их, других сторон! Об этом я как раз думал!

— Не может быть такого, чтобы во всём мире все люди только и думали, встать на позиции церкви или верволков! Но я сейчас не об этом. Так вот, ты решаешь, кто тебе друг, и не можешь прийти к однозначному ответу. А нужно искать совсем другое. Нужно понять, кто тебе враг и почему. Тогда автоматически враги твоего врага становятся союзниками, и жизнь упорядочивается.

— Если честно, не понимаю, в чём разница, — почесал в затылке Влад.

— Во-первых, друзей в полном смысле слова у нас может и не быть вообще. Тогда нет смысла их искать, время тратить. Во-вторых, тот, кто не враг, не обязательно друг, товарищ и брат, но может быть временным помощником и оказаться гораздо полезней, чем люди, которые в тебе души не чают. Поэтому понятие «враг» — оно изначальное, от него надо отталкиваться в построении своих предпочтений и связей. Уф, что-то меня в философию потянуло. Так кто здесь твой враг, Влад? Вернее, наш враг?

— Инквизиция, конечно. У кого, ты думаешь, мы в плену сидим?

Арман откинул со лба непослушную прядь волос, которая так и норовила залезть в глаз.

— Ну, ты сам в красках мне расписал, как им насолил. Удивительно ещё, что относительно хорошо обращаются. Вот что ты с ними не поделил, объясни мне. — Он выжидательно уставился на собеседника. — Давай, по пунктам.

— Первое. Если б я им попался сразу, как прибыл в этот мир, то меня уже давно бы казнили на костре. — Влад легко принял правила игры и послушно начал перечислять. Под руководством наёмника думалось и правда лучше, хотя никаких новых истин пока не открылось. — Второе. Они хотят убить девушку, которая мне небезразлична. Третье. Они занимаются террором и дискриминацией ни в чём не повинных людей, а мне это противно. Четвёртое. Благодаря им я получил такое количество травм и ранений, что живого места на теле не осталось.

В руки Лерою так и просилась сигарета или нож, пальцы словно крутили какую-то воображаемую небольшую вещичку.

— Это все претензии?

— Да.

— Итак, первое. Предположение, которое невозможно проверить, поэтому нельзя считать аргументом. Может, казнили бы, может, и внимания бы не обратили. Немного мы знаем об их методах. Ты-то не колдун и не оборотень, а если не кричать на всех углах, что в Бога не веришь, то никто и не догадается. Второе. Пожалуй, самая сильная причина. И как я предполагаю, главная. Принимается, хотя для меня, сам понимаешь, это не повод воевать против инквизиторов. Третье. Ну, тут начинается пафос и неискренность. Неужели ты в самом деле мечтаешь облагодетельствовать человечество и установить вселенскую справедливость? Нет, не спорю, мне все эти карательные учреждения тоже не по нраву, но те, кто не вызывает симпатии, не обязательно враги. Согласен? И наконец, четвёртое. Это не причина, это следствие того, что ты решил