Книга Один за всех - Григорий Максович Крошин

и еще о том, что рост самосознания в конфликте…

На одиннадцатом этаже скрипнула дверь, жена спустилась ко мне и помогла добраться в нашу квартиру номер сто двенадцать.

Я посмотрел на будильник, потом — на свою левую руку: часы остановились в полночь… Интересно все-таки, который сейчас час? Я повернул ручку транзистора. «ГОВОРИТ МАЯК! — закричал что было сил диктор. — МОСКОВСКОЕ ВРЕМЯ-ТРИ ЧАСА НОЧИ. ПОСЛЕ КРАТКИХ НОВОСТЕЙ СЛУШАЙТЕ ЛЕГКУЮ МУЗЫКУ!!!»…

За стеной зашевелились соседи. А может быть, им тоже хотелось подняться?..

РЕКЛАМА

(с совещания по обмену опытом)

… Нет, не понимает наш покупатель великой пользы рекламы — двигателя торговли. Не приучен.

Решили мы в нашем магазине эксперимент научный провести собственными силами. Есть у нас товар так называемый ходовой — джинсы импортные, и есть так называемый бросовый, то есть неходовой, в котором нельзя ходить, — носки мужские местной фабрики (артикул 11267).

Мы, значит, делаем так. Объявляем на эти товары широкую изобретательную рекламу. Причем, надо сказать, рекламируем умно, дифференцированно, а не все под одну гребенку. Потому что цели нашей рекламы разные: для одних товаров — чтоб давки и столпотворения в магазине не было, для других — чтоб их тоже иногда покупали.

Рекламируем, к примеру, джинсы не наши. Разъясняем населению на всех углах, что джинсы ихние хоть и сшиты как положено, но в ходьбе совершенно неудобны, сделаны размер в размер, сообщаем, что в них неуютно в консерватории слушать музыку советских композиторов, холодно в мороз и некрасиво в личной жизни… Еще даем ряд дополнительных сведений о международном положении и о наших достижениях на брючном фронте.

И что же?! Никакого эффекта на нашего покупателя реклама не возымела. Как только в последний день месяца выбрасываем очередную партию не наших джинсов — в момент расходятся.

Или вот носки мужские (арт. 11267) нашей уважаемой носочной фабрики. Мы во весь голос трубим, что это самые ноские в мире носки. Что, по свидетельству ведущих медиков, эластичные уважаемые носки нашей фабрики можно использовать как при ходьбе на работу, так и в обратном направлении, а также в выходные и предпраздничные дни в районах с вечной мерзлотой. Что розовый в синий горошек цвет мужских носков создает у остальных прохожих веселое настроение, так как приятно гармонирует с желтой соломенной шляпой, продающейся с носками в праздничном наборе. Что, наконец, носки мужские (арт. 11267) при желании можно использовать не только на указанный размер, но и на два, а то и на все три размера меньше.

И опять никакого толку. Забиты прилавки, полны склады. Несмотря на рекламу.

И вот тут нам пришло в голову пойти еще на одну хитрость с использованием рекламы в торговле. Мы решили в порядке эксперимента попробовать сказать правду о рекламируемом товаре, то есть о носках уважаемой фабрики (арт. 11267). Правда, покупать их пока все равно не стали. Но сдвиги намечаются. После появления нашей новой рекламы местная газета напечатала фельетон о директоре носочной фабрики. Потом его сняли с занимаемой должности.

Мы надеемся, что хоть эта крайняя мера привлечет покупателей на носки мужские (арт. 11267). Посмотрим. Жизнь покажет.

ТРЕШКА С МЕЛОЧЬЮ

Людям со стороны видней, это точно. Вот свежий пример.

Иду я вчера днем по улице, вижу — в нашей палатке опять что-то выбросили. Занимаю, конечно, и я. За мной сразу еще встали, целый хвост. Подходит моя очередь, даю продавщице трешку и мелочь серебром. Она деньги берет и отвлекается на посторонний разговор с кем-то на заднем плане. Ну, жду я минут пятнадцать для приличия, потом говорю ей:

— Девушка, я уже, между прочим, полчаса вас без толку жду. Вы не забыли про мои деньги?

— Что? Какие еще деньги? — спрашивает она и продолжает свой малоинтересный разговор на заднем плане.

— Ну, как же… Трешка, мелочь серебром, неужели не помните? — поворачиваюсь к очереди. — Граждане, вы-то, конечно, видели?..

Молчание. Наконец первая за мной говорит:

— Я лично, своими глазами ни копейки не видела. Никогда.

— А вот я, — сказала третья, — тоже не видела. Как сейчас помню.

— Парень, не задерживай очередь! — крикнул примерно сороковой, боялся, наверное, что ему не хватит. — Рабочий день кончается, а у меня там еще на столе портфель остался.

— Подумаешь, и у меня портфель! У всех портфель!

— Продавец! Давайте так: у кого портфели, тем отпускайте без очереди!

— Сами разбирайтесь, мне все равно. Мне — лишь бы платили.

— Но я же как раз заплатил — трешку, мелочь серебром…

— Да вы что?! — подскочила продавщица. — Общественность, значит, по-вашему, врет, да? Врет?!

— Между прочим, я девятый, — сказал девятый, — но стою все время первым, верно? Чтоб кто-нибудь не влез, верно?

— Еще бы! Вас все знают. Вы тут всегда стоите.

— Так вот что я видел. Вы вытащили из кармана платок, вытерли им лицо и положили обратно в тот же карман. Вот.

— А деньги?

— Какие деньги? Я всегда говорю только о том, что лично видел и слышал. Никаких денег я не видел и не слышал.

— И я не слышала, — сказала пятая. — Я вообще дальтоник. Может, та трешка, которую он вам давал, была зелененькая, а может, красненькая…

— Кра-а-асненькая?!! Что же, по-вашему, он мне дал вообще червонец, да?! Это уж вы бросьте!

— Я говорю только о том, что не видела. Может, шестая видела? Пусть скажет.

— Это кто это шестая?! Я те покажу шестую! Отстаньте все от меня! У меня и так на работе втык, и мужик пьет. Ничего я не видела, поняли? И его в первый раз вижу. Он не стоял!

— Я-а-а-а? Не стоя-а-ал?! Не-ет, вы…

— Подождите, не кипятитесь. Вспомните, может, вы ей денег не давали, — сказал девятый, — если честно, а?

— Если честно?.. — чувствую, что-то со мной не то. — Может, и не давал… Платок вроде давал.

— Ну вот, давно бы так.

— Парень! — крикнула продавщица, — Иди сюда, нашлась твоя проклятая трешка!

— И мелочь серебром?

— Молодой человек, не