Книга Дела семейные - Роман Романович

спросил я.

Парни дружно покачали головами.

— Тогда ложимся спать. Утром будем думать.

***

Ночь прошла ни шатко ни валко. Поспали несколько часов. Потом птицы опять чудить начали, пытались достать нас из укрытия. Спать под этот шум было решительно невозможно. Дежурили двойниками, но лично я просто лежал, погрузившись в медитацию. Неполноценный сон, но хоть что-то. Уснул лишь утром, когда светать начало.

Никаких дел, кроме отдыха и восстановления, у нас запланировано не было, поэтому проснулся я ближе к обеду, по естественному зову природы. Когда вернулся, Тим кашеварил, остальные тоже возле костра собрались.

— Я понял, как моё кольцо работает, — сказал Шупа, когда я плюхнулся рядом с ними.

— Да? — оживился я. — Рассказывай тогда, чего тянешь.

— Да нечего рассказывать. Достаточно небольшого усилия воли. Эффект тот же, что и в испытании. Иллюзия становится материальной.

Шупа взял камень с земли, показал его нам, а потом создал на второй ладони точную копию. Ну и кинул в меня.

— Эй! — возмутился я, проморгав эту предательскую атаку. — Больно же!

Этот гад мне по колену попал. Пусть там дополнительная защита на костюме, но это не мешает мне возмущаться и жаловаться.

— Оценил? — спросил Шупа.

Я поднял упавший камень и швырнул его обратно. Шупа, надо отдать ему должное, успел его перехватить. Я бы тоже успел, но до конца не проснулся. В голове — вата. Раны чешутся и ноют. Тело одеревенело и не отошло после сна на камнях.

— Правда, есть и минус, — сказал Шупа, — форма не такая стабильная, как хотелось бы.

Небольшим усилием он сдавил камень, и тот лопнул. Не рассыпался, а именно лопнул, истаяв на глазах.

— Зарядить нестабильной формой в глаз — это всё равно зарядить в глаз, — изрек Верс.

— Не поспоришь, дружище, — хмыкнул Шупа. — Твоя способность тоже крута.

— Твоя? — глянул я на верса. — Что, опять всё проспал?

— Как обычно, — разулыбался Шупа и развёл руками. — Я ещё ночью понял, что к чему. Поделился с Тимом. Тот тоже попробовал. А там и Верс сообразил. Пока ты утром дрых, мы проверили и раскрыли силу камней.

— И молчите, — прищурился я. — Верс? Тим?

— Я могу фиксировать телекинез, — ответил Верс.

Посмотрев на камень, который Шупа до этого в качестве образца использовал, он поднял его в воздух.

— Сейчас я перестал его удерживать, — пояснил он. — Присмотритесь.

Телекинез был основан на управлении зрением и вниманием. Из-за чего предметы обычно немного подрагивали, когда их поднимали. Сейчас же камень завис неподвижно. В теории Верс мог добиться этого и телекинезом, но я поверил ему на слово, что дело в кольце.

Через десяток секунд камень упал обратно.

— Держит недолго, — ответил Верс на невысказанный вопрос. — Около десяти-пятнадцати секунд. Могу подпитать эффект, но это отнимает силы. Больше, чем от самого телекинеза. Думаю, если потренироваться, станет получше.

— Всё равно круто, — сказал я. — Много всякого можно сделать на основе этого.

— Это да, — улыбнулся Верс. — Но у Тима кольцо ещё интереснее.

— У меня пространственное кольцо, — ответил Тим, дождавшись своей очереди.

Многострадальный камень исчез.

— Мне надо сфокусироваться на предмете, а потом достаточно пожелать, чтобы он появился. — пояснил Тим, доставая камень. — Не работает с частью предметов. Кусок скалы спрятать не могу. Ещё нужно близко находиться. Проще всего коснуться предмета.

Прям как то, которое я уже встречал у Розы, дочки Такена.

— Теперь не надо будет ничего таскать! — радостно заявил Шупа.

— Ты ошибаешься, — обломал я его. — Всю экипировку нужно будет нести на себе. Разве что припасы так удобно носить…

— Вот именно! Еда больше всего места занимает! А эта штука ещё и вес облегчает!

Что и было проверено тут же, на месте.

Стоит ли говорить, что остаток дня занимались тем, что изучали новые игрушки?

Со своим плащом я тоже поигрался. При желании он спокойно обтекал любые предметы. Я без труда надел обычный плащ, и артефакт налип на него, будто так и надо. При ярком солнечном свете его видно не было. В тени — появлялся. А в темноте так и вовсе куда толще и основательнее становился. Были ли у него какие-то другие секреты, я так сразу с ходу не обнаружил.

Не то чтобы старался, если честно. Чувствовал себя по-прежнему не очень. Особенно рука ныла. Слишком много силы я через неё пропустил, создавая шары. Поэтому и отдых по большей части, наблюдая, как парни эксперименты проводят.

***

Наутро я узнал ещё одну особенность плаща. Плащ отлично маскировал. Причем самостоятельно.

— Я, когда глянул, — поделился Шупа, — тебя в темноте не увидел. Испугался даже, потом сообразил, в чем причина. Подошёл, ткнул пальцем и нашёл.

— И что, хорошо маскирует? — спросил я.

— Более чем, — ответил Тим. — Не знаю, как в движении будет, но факт есть факт. Тебя плащ полностью накрыл, и, даже зная, куда смотреть, мы не увидели.

— Так темно же было, — вставил Верс.

— Да, но тебя-то мы видели, — ответил ему Шупа. — А Спар — как будто его совсем не было. Так что артефакт у тебя маскирующего типа. Мечом тыкать будем? Вдруг он ещё и крепкий?

— Нет уж! — передернул я плечами, представив, как плащ порежется на лоскуты и сломается. — Вернемся, спросим у наставников. Может, они знают, что это такое.

— Когда это ещё будет, — вздохнул Шупа. — Интересно же. Да и драться тебе ещё не раз придётся.

— Хм…

Задумался я по поводу драки.

— Сегодня уходим. Собирайте вещи.

— В смысле уходим? — не понял Шупа. — А редкие камни? Мы только один добыли!

Я посмотрел на парня и покачал головой.

— Нет, без вариантов. Возвращаемся.

— Но… — Тим тоже не понял такой резкости.

— Не знаю, как объяснить, — честно ответил я. — Просто… у меня чувство такое.

— Чувство, — фыркнул Шупа.

— А я согласен со Спаром, — вставил Верс. — Чувства — это важно! Вдруг ему плащ интуицию усиливает? Да и взяли мы хорошую добычу! Грех жаловаться!

Парни заспорили, а я прислушался к себе.

Сам удивился такой категоричности. В этот раз не просто потакание суевериям было. Я четко ощутил, что всё, хватит, лимит удачи не то чтобы исчерпан, но… Если продолжим, редкие камни добудем. Только в этом случае обязательно что-то плохое случится. Может, рану кто серьезную получит или и вовсе убьется. С раненым возвращаться будет крайне сложно. В этом случае путь обратно превратится в каторгу.

Но это я сейчас пытаюсь логически оправдать ощущения. Которые отчетливо говорили, хватит, не наглейте, не жадничайте. Вам и так придётся постараться вернуться.

Очень странное чувство.

Я бы сказал, мешанина чувств.

— Так, парни, — перебил я ребят, когда они по второму кругу аргументы