Книга Казаки. История «вольных людей» от Запорожской Сечи до коммунистической России - Уильям Крессон

кочевых племен степей. Однако зачастую предпринимаемые попытки напрямую увязать названия данных племен со знаменитыми казаками современной России основаны на довольно искусственных исторических аналогиях. В современном мире уже существуют примеры, когда по ошибке межплеменные отношения пытаются связать с чистой номенклатурой. Неподалеку от Тифлиса, на границе с Арменией, автор посетил территорию, населенную потомками татар, которые до сих пор называют себя «казаками». Свидетельство мастерства этой народности в ткацком деле можно обнаружить на любом базаре, где продают их превосходно сотканные ковры, которые носят то же название, что и данная народность. Однако понятно, что ни с точки зрения истории, ни этнографии эти представители кочевых народов не имеют никакого отношения к казакам нынешней России.

В знаменитом произведении Кларка «Путешествие по Украине» развивается остроумная теория о существовании страны под названием «Казакия», упомянутой еще императором Константином Багрянородным, земли, откуда произошли современные русские «племена», получившие общее название «казаков» или «козаков». Однако относительная незначительность этих народов привела к тому, что они затерялись на фоне своих могучих соседей, чья история дошла до наших дней, что является одним из самых сильных контраргументов против такой версии. Более того, как мы уже указывали, в анналах степных народов сохранилось не одно упоминание данного названия, которое время от времени приобретало важное значение.

Вплоть до второй половины XV столетия, когда наступил отлив нашествия татар, которые в течение почти двух столетий удерживали за собой богатейшие земли великой Русской равнины, люди не рисковали селиться в богатых черноземом степях. В течение этого долгого периода порабощенный русский народ был лишен своего богатейшего наследства[7].

Расселившийся среди угро-финских племен великих северных лесов, на легендарных землях «киммерийцев, живущих в постоянной темноте», где, по словам Геродота, жители «половину жизни проводили во сне», народ Руси сумел сохранить веру своих предков, одновременно усваивая уроки долготерпения и спокойствия. Так и получилось, что многие из старинных центров святой Руси сегодня находятся в самых неплодородных и непривлекательных частях великой Русской равнины.

Как только степи Украины, то есть «окраинных земель», перестали быть охотничьими угодьями банд кочевников (благодаря налаженной русскими обороне) и азиатские орды отвели свои стада к югу[8], крестьянское население Северной России охватила неутолимая лихорадочная жажда к переселению. Из темноты хвойных лесов на юг потянулись толпы первопроходцев, которых привлекал яркий солнечный свет степных просторов. Так поселенцы, в жилах которых текла истинная русская кровь, вновь начали заселять опустошенные территории Скифии, где наградой за смелость были свободные земли и, что еще более ценно, личная свобода.

Пока страх перед захватчиками и голод держали таких людей в Центральной и Северной России вокруг укрепленных центров (городов, монастырей и др.), не нужны были никакие законы, приковывающие их к обрабатываемым землям. Неволя начала насаждаться в России тогда, когда в Европе феодальная система уже сложилась. Это происходило оттого, что там, где князья и знать северных княжеств имели свои уделы, эти земли и огромные лесные территории приходили в упадок после бегства оттуда сельских тружеников. В связи с этим были приняты законы, чтобы сохранить «права» феодалов. В указах Ивана Грозного и Бориса Годунова можно найти отзвуки того великого переселения на юг. Однако, несмотря на ужасные наказания и принятые суровые законы, чтобы удержать крестьян от бегства, мужики продолжали уходить на юг и присоединяться к остаткам диких племен и не менее диким «козакам» одного с ними происхождения, что вели жизнь бродячих ватаг там, где проходили границы шедшего на убыль влияния татар.

Может показаться, что именно в это время термин «козак» или «казак» стал использоваться применительно к «человеку, над которым не было хозяина», к тому, что перестал идентифицировать себя с крепостным крестьянином. Тем же словом ранее, после завоевания Руси, татары обозначали людей, отказавшихся от жизни в городах или поселениях, предпочитая продолжать полную приключений кочевую жизнь, как это делали их предки. Данным термином стали также обозначать и солдат-наемников из степных банд, которые пусть и придерживались традиций кочевой жизни, однако отказывались пополнять ряды дружинников великих бояр или идти на службу в постоянном войске, которое формировали цари со времен Ивана IV Грозного.

Характерные черты, оставившие глубокий след на способах правления и политике царской империи, можно считать наследием татарского владычества. Многие русские историки признают глубину и силу этого влияния. Изначально демократичные в своих идеалах и личных отношениях русские (будучи славянами) после долгого давления татар усвоили науку подчинения, а в дальнейшем (вместе с теми принципами, что были впоследствии позаимствованы Петром Великим у немцев) их цари (и их наместники) взяли на вооружение модель правления, для которой характерны грубый деспотизм и автократия. Даже те эксцессы революции, что имели место, говорят о том, насколько глубоко въелось в Русское государство пагубное иноземное влияние.

Под безжалостными сабельными ударами войск Ивана III, Василия III и Ивана IV Грозного началось возведение грандиозного здания современного Русского государства, в своем постепенном росте ликвидировавшего свободы меньших князей, а также буржуазию лесных «городских республик». Такая судьба постигла в 1471–1478 гг. Господин Великий Новгород с его огромными по площади землями, а затем и Псков (в 1510).

А в это время на обширных южных равнинах во главе с лишенными земель боярами, перебежчиками из числа польской знати, турецких янычар, а иногда даже с забредшими в эти дали авантюристами французского или немецкого происхождения постоянно росли и укреплялись казачьи сообщества, составившие особую культуру. Набранные из числа крепких телом и духом бродяг самого разного происхождения, похищенной (но сбежавшей) молодежи, вооруженные тем, что сумели вывести из России, или тем, что отбили у своих татарских соседей, они сражались за право на существование, за то, чтобы оставаться свободными, и постепенно отстояли эти права.

Учитывая географическую важность равнин, где поселились те люди, теперь становится необходимым подробнее остановиться на феноменальных особенностях, что характерны для южнорусских степей. Народы, для кого те плодородные, откровенно дикие земли стали постоянным домом, все как один обладали схожими навыками и умениями. Их жизнь проходила верхом на лошади, а существование зависело от умения ухаживать за полудиким скотом, быть охотником и воином. В данном случае вряд ли можно считать преувеличением греческую легенду о кентаврах. На равнинах столь обширных, что здесь было практически невозможно организовать обороняемые границы, важнейшими для мужчин стали навыки в любой момент уметь защитить занимаемую территорию в противостоянии лицом к лицу с постоянно перемещающимся неприятелем. Торговые пути и коммуникации постоянно менялись, поскольку здесь отсутствовали любые естественные препятствия, и открытие новых путей к морю происходило с завидной легкостью. Поэтому стратегия степных войн отличалась от стратегии боя на пересеченной местности,