Книга Штормовое предупреждение - Мария Адольфссон

— Хороший мужик, — говорит Лео. — Твой новый отчим.

От дыма першит в горле, и она, закашлявшись, фыркает:

— Отчим? Ну, ты, пожалуй…

— И Элинор счастлива, — продолжает он.

— Спасибо, это я поняла. Стены тонкие.

Лео делает затяжку, молча смотрит в темноту.

— Можешь перебраться ко мне завтра, когда Коре с Эйриком уедут, — говорит он немного погодя.

— К тебе?

— Да, по их словам, диван вполне удобный, если подложить несколько подушек на железяку, которая буравит поясницу. В крайнем случае хватит места и на моей кровати.

Она удивленно косится на Лео: это совсем на него не похоже. И вообще, не похоже на него участвовать в рождественском празднике, выпивать под застольные песни и слушать рассуждения Харри о том, как перестроить чердак или хорошенько утеплить сарай, чтобы стало больше места. Ничуть не догадываясь о растущем недовольстве Карен, Лео и Харри продолжали, наполнив рюмки, строить планы насчет ее дома. С чего ей начинать, во сколько все обойдется, насколько поднимется стоимость дома теперь, когда старые рыбацкие усадьбы в Лангевике растут в цене. Особенно такие, как у Карен, с собственным причалом и лодочным сараем.

Для Харри Лампарда подобные рассуждения, вероятно, вполне естественны: мама говорила, что до выхода на пенсию и переезда на испанское побережье он держал в Бирмингеме успешную строительную фирму. Но чтобы Лео Фриис сидел и с интересом слушал…

Много ли он, черт побери, знает про изоляцию, кровельные материалы и несущие стены? — думает Карен и гасит о перила недокуренную сигарету. Хотя много ли я знаю про Лео Фрииса? — тотчас же думает она. Всего месяц-другой назад он не имел крыши над головой, бродил по Дункеру с магазинной тележкой, собирал пустые бутылки.

— Значит, предлагаешь перебраться к тебе? Насколько мне известно, дом пока что мой.

Лео пожимает плечами, словно бы великодушно соглашается.

— Ну да, я его снимаю. За гроши, конечно, и настоящего контракта у меня нет, — добавляет он. — Но полагаю, ты не хочешь связываться с налоговиками…

Карен набирает в грудь воздуху.

— Не заводись, — быстро говорит он, заметив испуг на ее лице. — Я пошутил, Карен.

Секунду она недоумевает: что он имел в виду — свою кровать или налоговиков?

Он тушит сигарету в терракотовом горшке возле двери.

— Пойдем в дом?

Она нехотя отходит от перил, вздыхает:

— Время и алкоголь.

3

Спустя двадцать минут посудомоечная машина загружена, кофе разлит по чашкам, шафранные булочки стоят на столе в гостиной. Коре с Эйриком вернулись после краткой вылазки в садовый домик, и Марике, глядя на них, говорит что-то насчет “найти комнату” и подумать о менее удачливых друзьях.

Харри бросает быстрый взгляд в их сторону. В его глазах равно читаются тревога и любопытство.

Марике и та, кажется, в порядке исключения пребывает в лучезарном настроении, датский акцент сегодня едва заметен. Однако Карен прекрасно знает, что достаточно одного неудачного обжига и эта версия ее подруги обернется ужасной гарпией, шипящей на североютландской абракадабре. Сегодня же вечером Марике Эструп сияет, нет в ней ни следа нервозности, которая медленно, но верно завладеет ею по мере приближения нью-йоркского вернисажа. Карен откидывается на спинку кресла. Здесь и сейчас. Время и алкоголь.

Кто-то разыскал бутылку гротовского виски и бутылку рябинового ликера, и все умудрились найти себе местечко — кто на зеленом диване, кто в одном из уютных, просиженных вольтеровских кресел, а кто и на старом сундуке, который она так и не собралась оттащить на чердак. Получив от матери дом, она первым делом решила отправить на чердак это старье. С тех пор минуло девять лет.

Сигрид по-турецки уселась на полу, облокотясь на журнальный столик. Карен смотрит на ее длинные черные волосы — столько раз крашеные-перекрашеные, что уже потеряли блеск, — на тонкие руки сплошь в узорах тату, на кольцо в носу. Оно взблескивает от пламени свечей в латунном канделябре, когда Сигрид энергично кивает в ответ на реплику Коре. Внешне они с Коре вообще удивительно похожи, думает Карен. По крайней мере, что касается цвета волос, татуировок и пирсинга. Отец Сигрид не обрадуется, услышав такое, думает она, с удовольствием потягивая из стакана.

В свою очередь Эйрик — полная противоположность Коре. По случаю праздника он надел розовый пуловер, белую рубашку и строгий галстук в серую полоску. Стрелки на серых брюках острые как ножи. Старый честный Эйрик верен себе, думает она. И в выборе одежды, и в дружбе: если б не он, я бы здесь сегодня не сидела. Горло перехватывает, и она скользит взглядом дальше. С содроганием отмечает, что мама и Харри опять в одинаковых футболках, на сей раз с рождественским принтом, изображающим разукрашенный куст можжевельника. Во всяком случае, вид у них счастливый, думает она.

Волна раздражения отхлынула, сменилась чем-то вроде смиренной нежности. Сейчас, в отзвуках злости и разочарования, в тепле свечей и виски, с ленивым котом на коленях, она не в силах держаться начеку. Не в силах защищаться от всего того, что, как она знает, погубит ее, если она забудет об осторожности.

“Она не твоя дочь, запомни”.

Последние слова Сюзанны Смеед по-прежнему звенят в ушах.

Она молча смотрит на не свою дочь, на девушку, которую взяла под опеку всего несколько месяцев назад. Промокшая и больная, Сигрид сидела на ступеньках дома, доставшегося ей неожиданно и против ее желания. Не имея сил протестовать, она поехала с Карен к ней домой, покорно пила чай с сухарями и принимала парацетамол, пока грипп не отступил.

И каким-то образом по-настоящему она отсюда так и не уехала.

Официально Сигрид, разумеется, живет в доме, что достался ей после матери, но по-прежнему много времени проводит у Карен. Приезжает всегда ненадолго, но остается допоздна, а гостевую комнату занимает по первой же своей просьбе. Как кошка, которую прогоняют, а наутро она опять сидит на крыльце.

Точь-в-точь как ты, думает Карен, поглаживая серого кота по животу, нащупывает колтун, не глядя распутывает его ногтями. Руфус тоже просто пришел и решил остаться. Лео она, правда, пригласила сама на время поездки в отпуск — присматривать за домом и за котом. Но отпуска не вышло. Однако Лео тоже не спешит уходить. Хотя, с другой стороны, выбирать ему особо не приходится.

Как же так получилось? Когда мой дом стал центром помощи бездомным? — думает она, отхлебнув глоток виски.

* * *

Сама она звонка не слышит. Марике выходила в туалет и теперь стоит в дверях кухни с мобильником Карен в руке.

— Он был в кармане твоей куртки. Наверно, тебе стоит ответить, — добавляет она, многозначительно глядя на дисплей и передавая телефон Карен.