Книга Свадьба под прицелом - Ива Ривер

Добавило ли это счастья мне? Нет. Даже наоборот. Число обожателей росло, а «единственного и неповторимого» там и близко не наблюдалось.

Надеясь рассмотреть в непосредственной близости недостающие на первый взгляд черты, я пару раз ненадолго сходила замуж, затем пережила серию неудачных и непродолжительных романов, попутно отбиваясь от других претендентов, а потом мы встретились с Димой.

Тут уж отбиваться от других не пришлось, только следить, чтобы он никого не убил. Ревность его бунтовала от любого намёка на взгляд в мою сторону, а стремление отслеживать каждый шаг — было почти маниакальным.

Поначалу это проявлялось не слишком, а чрезмерная забота даже умиляла, но со временем стало всерьёз напрягать. Словом, вблизи всё оказалось ещё хуже, чем издалека, и всё это вместе в какой-то момент вылилось в мысль, что серьёзные отношения — не для меня.

От первого брака мне в наследство осталась чудесная дочь, от второго — крохотная «гостинка», продав которую, я открыла свой бизнес.

Не сказать, что это был продуманный шаг, скорее, спонтанный ответ на очередной житейский пинок. Но и тут не задалось. Крутилась без продыху, как белка в колесе, но толку всё равно было мало. Дело продолжало оставаться безрадостным и однообразным, к тому же, приносило столь ничтожную прибыль, что ближайшая родня — родители и любимые тётя с дядей, недоумевали: как можно тратить драгоценное время на такое бесперспективное занятие? Сами они довольно успешно реализовали свои способности в наше смутное время, а потому были людьми небедными.

Возможно, глядя на них, Димка и двинулся окончательно. Жили мы с родными друг от друга далеко, но виделись часто, и их успешность так намозолила ему глаза, что он стал просто одержим идеей срочно, любой ценой, разбогатеть.

К тому моменту мы уже объединили усилия по превращению моего маленького бизнеса в большой, но общий, и вот тут-то и началось самое главное. Оказалось, границ Димина предприимчивость не знала, законы чести напрочь игнорировала, а тянуть только одну, легальную, лямку он и близко не собирался.

От сомнительной идеи связать с ним жизнь пришлось окончательно отказаться, но какое-то время я ещё посопротивлялась, в надежде его урезонить. Увы. Тёмное прошлое заявляло о себе всё громче, и вскоре стало понятно — неисправимо. Мнения по всем вопросам катастрофически разошлись, и мы благополучно возненавидели друг друга.

Но, оказалось, ненависть — чувство, по силе ничуть не уступающее любви, и нас продолжало необъяснимо тянуть друг к другу. Из-за этого странного парадокса разрыв получился долгим и трудным. Мы то сходились, то расходились, потом окончательно разъехались, но и это не помогло. Визиты его не прекратились, и после каждого на меня нападала хандра…

***

Делать ничего не хотелось, при том, что делать как раз что-то надо было. Нынешний вечер ясно показал: как не цепляйся за обломки надежд, а со всем этим безобразием пора кончать. Однако кровать, на которую я переместилась, дабы страдать с комфортом, упорно мешала внимать голосу разума, то и дело подбрасывая коварные воспоминания. Хорошего, как ни странно, в них было больше, так что вечер был бездарно потрачен на грусть и тоску.

За это время Дима несколько раз звонил, пытаясь вернуть нас на тропу любви, а напоследок пригрозил изувечить каждого, кто приблизится ко мне меньше чем на три метра.

Кто бы сомневался. И без всяких угроз понятно, что в одном городе нам будет тесно, а то, что он сегодня так бойко умчался, ровным счётом ничего не значит.

— Уехать, — сказала я Магистру, отрываясь от подушки, в обнимку с которой страдала.

Кот тяжко вздохнул, соглашаясь. Уезжать ни ему, ни мне не хотелось. Мы вообще не очень любим покидать наш город. Не то чтобы такие патриоты, просто боязно как-то оставлять его одного. Вдруг опять геройствовать придётся, а нас рядом нет. Привязаны мы к нему, чего уж там. И море наше… такое синее, самое-самое… и кто только Чёрным назвал…

Перед глазами мгновенно явился любимый пляж: я иду мимо цветущих магнолий, ступаю на тёплую гальку… Магистр весело скачет рядом, а впереди, до самого горизонта, переливается, искрится, плещется и сияет наше море…

«Ну вашу ж «машу»!» — отказываться от привычных радостей из-за чокнутого «любимого» страшно не хотелось, но то, что на этом клочке мироздания он мне жизни не даст, было очевидно. Надо хоть на какое-то время исчезнуть…

Я поднялась с кровати и потащилась на кухню, надеясь отогнать подступившую депрессию куском колбасы.

Не вышло. Холодильник встретил пустынными недрами и напоминанием о диете. Я повыдвигала морозилки, в надежде отыскать хоть какое-нибудь завалященькое мороженко, с досадой захлопнула дверцу и вернулась в спальню.

Улеглась и уставилась в потолок.

— Может, на Кипр поедем? — удручённо спросил Магистр. — Там тоже море, хоть и чужое…

— Будто море вообще может быть своим… — я вздохнула. На Кипре жили мои родители с дочкой, но вваливаться к ним в таком минорном настроении совсем не хотелось.

— Ты сама так подумала — наше! Очень громко, кстати, подумала.

Я обняла кота и уткнулась носом в тёплую шерстку. Что б со мной было, если бы не он?..

— Нет, Маг, не сейчас, надо что-то другое придумать.

Тем временем мысли вновь потекли в направлении экс-любимого. И сама понимала, что не стоит так загоняться, но расставания в целом не мой конёк. То депрессия у меня от них, то ностальгия…

Да просто не надо мне больше влюбляться! Ясно же, что ничего хорошего из этого не выходит!

Дав себе мысленный зарок впредь держаться от всяческих чувств подальше, я как-то незаметно погрузилась в сон, из которого меня резко вырвал телефонный звонок.

Стрелки часов приближались к двум, и втягиваться в такой час в новый виток разборок было бы верхом глупости. И так уровень счастья на нуле. Ночник вяло освещал пространство, и в его тусклом свете даже моя любимая спальня выглядела сейчас мрачной пещерой.

И тут, отголоском буйной весны, внезапно налетел ветер. Дёрнул занавеску, пробежал тенями по стене, за окном сверкнула молния, следом громыхнуло и обрушилось ливнем.

Дождь забарабанил по крышам, застучал в окно, зашелестел в деревьях, телефон, не прекращая, звонил. Отличный антураж к моему настроению…

Я вновь закрыла глаза. «Не буду отвечать…» Надо просто уснуть, а завтра дождь пройдёт, опять будет солнце, мы что-нибудь придумаем, и не будет больше этой гнетущей тоски…

Но уснуть не получалось, я лежала и слушала дождь. Телефон, действуя на нервы, продолжал трезвонить. А мой «дзен» трещать по швам.

Разозлившись, я схватила трубку, собираясь послать «любимого» всерьёз и надолго, но не успела и слова сказать.

— Рита! — трубка буквально взорвалась криком, только автором его был вовсе не Димка, а муж моей тёти Анжелики — Андрей. От отчаянья в его голосе я подскочила в кровати, случайно опрокинув Магистра на пол, и испуганно закричала в ответ: