Книга Золотой мальчик - Сара Морган

— К чему этот разговор? — Он посмотрел на часы. — Я уже сказал тебе, что твое транжирство меня не интересует. Если тебе были нужны деньги, то следовало обратиться к другому любовнику и выпотрошить его.

— У меня не было других любовников, и ты это знаешь, — выдохнула она.

— А вот это мне неизвестно. — Взгляд у него сделался жестким. — Я дважды возвращался домой и не заставал тебя.

— Потому что я устала лежать одна в постели и ждать, когда ты придешь от другой! — взорвалась она. — Да, я уходила! Тебе это не понравилось? Но почему? Да потому, что ты привык диктовать правила!

— При чем здесь это! — По его взгляду было видно, что он взбешен. — Тебе не следовало уходить от меня. Ты была моей.

— Ты что, считаешь меня своей собственностью? — прокричала она. Ну почему, как только она соберется с духом, чтобы высказать ему то, зачем пришла, они снова начинают говорить о прошлом? — Ты относишься к женщинам как к своей собственности! Ты их используешь и выбрасываешь за ненадобностью, когда они тебе надоедают! Вот почему наши отношения не сложились. Ты — безжалостный, корыстный и совершенно аморальный человек. Тебе наплевать на людей. Ты ожидал, что я буду лежать в твоей постели и ждать, когда ты вернешься со свидания!

— А ты тем временем решила расширить свой сексуальный опыт, — холодно заметил он.

Она едва удержалась, чтобы не броситься на него и не вцепиться в его красивое лицо.

Как может такой умный, преуспевающий человек настолько заблуждаться в отношении женщин? Дальше своего носа он ничего не видит.

— Что мне нужно было делать?

— Отдыхать, — бархатным голосом произнес он, — и ждать моего возвращения.

Да он просто первобытный человек! Неандерталец пошел на охоту, а подруга ждет его в пещере.

В раздражении она была готова убежать, хлопнув дверью.

— Люк, мы живем в двадцать первом веке! Женщины имеют право голоса. Они управляют фирмами. Они сами решают, как им себя вести.

— И они обманывают партнеров. — Он насмешливо поднял брови. — Какой прогресс.

— Я не обманывала! Это тебя сфотографировали в ресторане с другой женщиной. Ясно, что меня тебе оказалось мало. — Она пожала плечами, стараясь выглядеть равнодушной. — Само собой, я решила, что, если ты общаешься с другими людьми, я тоже могу это сделать. Но я тебя не обманывала!

— Подробности меня не интересуют.

— А могли бы заинтересовать. Грешен ты, а не я. Мне было всего восемнадцать, но ты соблазнил меня, не моргнув глазом. Скажи, ты хотя бы на минуту об этом задумался? Ты подумал об этом, прежде чем лишить меня невинности и разрушить мою жизнь?

Он окинул ее непонимающим взглядом.

— Ты находишься здесь всего пять минут, а уже обрушила на меня кучу обвинений. Ты очень хотела, чтобы тебя совратили, моя рыжеволосая искусительница. Если ты забыла об этом, то я буду рад освежить твою память. — Он обхватил гибкими загорелыми пальцами ее кисть и рывком притянул к себе. — Разве та первая ночь на заднем сиденье моего автомобиля, когда ты прижималась ко мне своим изумительным телом, не была приглашением к дальнейшему? — Его голос звучал негромко и походил на мурлыканье… опасное мурлыканье, а теплое дыхание касалось ее губ.

Воздух накалился от напряжения. Кимберли попыталась выдернуть руку, но у него была железная хватка. Она вспомнила, как ей нравились его крепкие объятия, его грубая мужская сила. Она всегда чувствовала себя надежно защищенной рядом с ним. И особенно в ту первую ночь…

— На меня напали. Я была испугана…

И он ее спас. Он умел драться, как дерутся уличные парни, и это не вязалось с шикарным вечерним костюмом, который был на нем в ту ночь. Он одолел шестерых мужчин, а сам почти не пострадал. Если он хотел произвести на нее впечатление, то добился своего.

— Значит, тебя нужно было утешить? — Он сильнее сжал ей запястье. — А как насчет того, что ты села мне на колени и умоляла тебя поцеловать? Это что, не приглашение? Или это нужно было для утешения?

Краска стыда залила ей щеки.

— Я не знаю, что нашло на меня в ту ночь…

Тогда, увидев его, она вдруг поверила в волшебные сказки: в рыцарей, в спасенных несчастных девушек, в драконов. Рыцарем был он. Во всяком случае, она так подумала.

— Ты показала, кто ты есть на самом деле, поэтому нечего обвинять меня в том, что я тебя соблазнил. Мы оба знаем, что я взял то, что мне предложили. Ты была вне себя от страсти ко мне…

— Я была невинной…

От его сексуальной улыбки у нее сильно забилось сердце.

— Ты была безрассудна.

По тому, как затуманились его глаза, прикрылись веки, опушенные густыми ресницами, Кимберли поняла: сейчас он ее поцелует. И вдруг он отпустил ее, выругался себе под нос и отступил.

— Зачем ты здесь? — ледяным тоном произнес он, и в его темных глазах промелькнул гнев. — Ты хочешь вспомнить прошлое? Или надеешься все повторить? Если так, то тебе, вероятно, известно, что я даю женщинам только один шанс появиться в моей постели, и ты такой шанс использовала.

«Все повторить?»

В голове пронеслись эротические воспоминания. Она сделала шаг назад.

— Давай сразу все проясним. — Голос у нее задрожал. — Ничто, слышишь, ничто не заставит меня снова лечь в твою постель, Люк. Ничто. У меня нет ни малейшего желания повторить этот жизненный опыт. Никогда. Я не настолько глупа.

Он смерил ее оценивающим взглядом.

— Разве?

Она поняла — он решил, что она бросает ему вызов, а Люк любил принимать вызовы.

Господи, каким образом их разговор принял такой оборот? Она не думала, что так получится. Она намеревалась держаться холодно, по-деловому, а вместо этого их словесная перепалка приняла интимный оборот. И она все еще не сказала ему то, что следовало сказать.

Он медленно ходил вокруг нее, и на его губах играла насмешливая улыбка.

— Ты по-прежнему, неистова, Кимберли, и по-прежнему пытаешься скрывать свою страсть. — Он провел ладонью по ее волосам. — Никогда у меня не было связи с женщиной, у которой волосы подобны пламени, изрыгаемому драконом.

Кимберли вскинула голову, и ее зеленые глаза сверкнули.

— А я никогда не имела связи с мужчиной, эгоизм которого по размеру равен всей Бразилии.

Он рассмеялся.

— Наша связь не была спокойной, meu amorzinho, да?

«Meu amorzinho». Он так называл ее, и ей это нравилось. Слова его родного языка звучали более музыкально, чем английские «моя любимая малышка».

Она не может позволить себе ругаться с ним.

— Нам обоим надо забыть прошлое. — Кимберли снова сделала глубокий вдох. — Мы оба стали другими. Я уже не та, что раньше.