Книга Платье для Золушки - Ольга Иконникова

— Мадемуазель Муромцева, а вы совсем не хотите есть? — десятилетняя Китти Ланская смотрит не на меня, а на картошку.

Девочка худа и бледна, и я с радостью отдаю ей остатки ужина.

— Эй, Муромцева, — хмыкает Тамара Рудакова, — просто признайся, что ты боишься!

Я закусываю губу, чтобы не надерзить. Не хватало еще вступить в перепалку здесь, в столовой, в присутствии классной дамы.

Мне даже самой себе стыдно признаться, что Рудакова права. Я действительно боюсь. Просидев полтора десятка лет за стенами приюта, я уже не представляю, каково это — оказаться за его пределами. Тем более — в княжеском дворце.

— Тома, что ты такое говоришь? — удивляется Алька. — Конечно, Шура волнуется. Как волновалась бы любая из нас, оказавшись на ее месте.

— На ее месте? — Тамара презрительно морщит нос. — Поехать на бал в чужом платье? Вот уж нет! Это всё равно, что признать себя шутихой. Вам так не кажется, девочки?

Ее подружки согласно кивают:

— Это словно быть куклой, которую дергают за веревочки в балагане, и она делает то, что нужно кукольнику.

— Это ужасно стыдно — изображать из себя другого человека.

— А еще — страшно. А если кто-то догадается, и тебя разоблачат? Только представьте, что будут тогда говорить?

Они поддерживают Тамару во всём. Мне кажется, что реши она вдруг сброситься в реку с крутого обрыва, они последуют за ней, не задумываясь.

— Девочки, не будьте злыми! — восклицает Дашутка. — Если бы Шура сама всё это придумала, я поняла бы ваши упреки. Но ее об этом попросила ее благородие. А значит, в этом нет ничего дурного.

— Ну-ну, — хмыкает Тома. — Да если обман вскроется, баронесса первая обвинит во всем мадемуазель Муромцеву.

Не сомневаюсь, что так и будет. И мое нежелание ехать на бал только крепнет. В кои-то веки я согласна с Тамарой. Я не хочу участвовать в этом представлении. Не хочу обманывать ни себя, ни других. Черного кобеля не отмоешь добела. Я не такая, как все те гости, что будут на балу. И никогда не смогу стать такой. Так к чему притворяться?

Аля сразу бледнеет:

— Нет, ее благородие никогда так не поступит! Она не станет врать. Да и что в этой поездке такого дурного? Мы с вами тоже дворянки, медамочки! Да, не такие богатые и знатные, как прочие гости княгини. Но разве от этого наше происхождение становится стыдным?

— Вот и я о том же, — подхватывает Даша. — Шура всего лишь съездит на бал, натанцуется вдоволь и покажет платье. И уедет оттуда до полуночи, — ее взгляд становится томно-мечтательным, — как в сказке про Золушку.

Тамара заливается смехом:

— О каких глупостях вы только не думаете! К тому же, если помните, там как раз карета превратилась в тыкву.

— Ну, так что же, что превратилась? — удивляется Даша. — Если в конце Золушка всё-таки вышла за принца?

Тамара назидательно говорит:

— Мы с вами уже вышли из того возраста, когда можно верить в сказки.

— Девочки, — Алька, кажется, вот-вот расплачется. — Давайте не будем ссориться по пустякам. Просто пожелаем Шуре удачи. И я сейчас совсем не о принце. Вы же знаете — у княгини самая большая магическая библиотека в России. И в отличие от других библиотек, там дозволяется работать женщинам. Может быть, на балу Шура сможет познакомиться с ее светлостью и попросить об этой должности для себя?

Мне кажется это таким же невероятным, как и встреча с принцем. Вряд ли у меня будет возможность поговорить с княгиней лично. Она, как хозяйка, будет уделять внимание куда более важным гостям, чем я. И всё-таки эта мысль западает мне в голову. Работать в библиотеке княгини — большая честь. И это куда более полезное и интересное занятие, чем быть гувернанткой в доме каких-нибудь напыщенных богатеев.

А служа в библиотеке, я смогу отыскать среди тысяч магических книг ту, что поможет поставить Альку на ноги. Уверена, есть средство, которое справится с ее недугом. Зелье, заговор, амулет — да всё, что угодно, только бы ей помочь!

Я смотрю на подругу украдкой. Ее темные глаза по обыкновению печальны. И хотя она часто смеется, в ее взгляде всегда кроется грусть. Она понимает, что может рассчитывать только на жалость баронессы — но если той когда-нибудь надоест содержать калеку-сироту в своем пансионе, то она окажется на улице. Старая, случившаяся еще в детстве болезнь, сделавшая ее почти беспомощной, не оставляет ей надежды на получение места ни гувернантки, ни компаньонки. И никому нет дела до того, что у нее светлая душа и золотое сердце, что она всегда готова помочь другому и не умеет никого судить.

Я незаметно сжимаю кулачки. Я поеду на этот бал! И я приложу все усилия для того, чтобы поговорить с княгиней. Не ради себя. Ради Альки!

4. Наниматель

Со следующего дня меня освобождают от работы в мастерской, и высвободившееся время я трачу на дополнительные уроки танцев и французского. Баронесса лично приходит за этим наблюдать. Мне покупают новые туфельки, и я учусь выделывать в них замысловатые па. В спальню я прихожу, когда девочки уже готовятся ко сну, и выслушиваю насмешки Томы и ее подружек.

— Наша принцесса изволит отдыхать? — с показным почтением спрашивает моя главная в пансионе врагиня.

— Ну, ещё бы! — вторит ей высокая и грузная Сима Назарцева. — Она же целый день так трудилась, так трудилась.

А у меня нет сил на то, чтобы надерзить им в ответ. Из моих товарок меня поддерживает только Алька. Остальные, кажется, уже тоже не на моей стороне. И я не могу их за это винить. Из-за того, что я сейчас не занимаюсь рукодельем, им приходится распределять мою работу между собой, а значит, шить и вышивать им приходится еще больше, чем прежде.

С урока танцев меня снимают только раз — когда в пансион приезжает очередной работодатель — видный молодой мужчина, одетый столь щеголевато, что наша не любящая лишнего лоска директриса только морщится. Впрочем, морщится она только тогда, когда гость на нее не смотрит. А разговаривая с ним, она — сама любезность.

— Позвольте спросить, сколько лет вашей сестрице, сударь?

Мужчина подкручивает напомаженные усы и отвечает:

— Семь, сударыня. Тот самый возраст, когда особенно важно хорошее воспитание. И поскольку я слышал о вашем пансионе немало лестных отзывов, мне хотелось бы, чтобы именно ваша выпускница взяла на себя обучение Элен. Поверьте — мое признание не заставит себя ждать.

Наверно, он хотел сказать "признательность". Хотя сам свою ошибку он не заметил.

— К чему питает склонность мадемуазель Элен? — решает уточнить директриса. — У нас есть девушки, которые особо хороши в изящных искусствах — живописи, танцах, музыке. А есть те, которые могут научить вашу сестру плетению кружев и вышивке картин. Разумеется, все они знают языки, арифметику и чистописание на том уровне, который может потребоваться их ученицам.